Удольфские тайны

Мадам Монтони с дрожью заглядывала в пропасти, по краю которых носильщики шли легко и уверенно, словно серны. Эмили тоже время от времени отворачивалась, но ее страх смешивался с восхищением, изумлением и преклонением перед величием природы.

Достигнув удобного места, носильщики расположились на отдых. Усевшись на вершине скалы, Монтони и Кавиньи продолжили спор относительно перехода Ганнибала через Альпы. Монтони доказывал, что полководец вошел в Италию через перевал Мон-Сени, а Кавиньи считал, что его путь пролегал через перевал Сен-Бернар. Слушая их разговор, Эмили живо представила выпавшие на долю солдат тяжкие лишения и суровые испытания. Она мысленно видела, как огромное войско тянется по узким тропам между скалами; как по ночам горы освещаются кострами и факелами, которые полководец приказал нести на всем протяжении опасного перехода; как тускло мерцают в темноте копья и шлемы; как развеваются в сумерках знамена. Время от времени ей чудился далекий призыв горна, ответом которому служил звон оружия. Эмили с ужасом воображала, как на самых высоких скалах прятались жители горных деревень и сбрасывали на войско камни; как часто солдаты и слоны срывались в бездонные пропасти, а вслед за ними летели куски разбитой тропы, по которой они только что шли. Наконец ужасы фантазии уступили место реальности, и Эмили вздрогнула, осознав, что находится на невероятной высоте, откуда ей предстояло спуститься в долину.

Тем временем, глядя на раскинувшуюся внизу Италию, мадам Монтони представляла роскошь венецианских дворцов и замков, владелицей и едва ли не принцессой которых себя ощущала. Освободившись от ревности, не позволявшей принимать у себя красавиц Тулузы, мадам Монтони решила устраивать домашние концерты, хотя ничего не понимала в музыке, и салонные собрания, хотя не владела искусством беседы. Главной ее целью было затмить всю венецианскую знать. Правда, блаженные мечты время от времени омрачались мыслями о синьоре. Не отрицая возможную выгоду подобных увеселений, он открыто презирал сопровождавший их фривольный дух. Впрочем, гордость его можно было ублажить демонстрацией в родном городе, среди друзей и знакомых, того богатства, которым он пренебрегал во Франции. Эта мысль помогала мадам Монтони возвращаться к счастливым иллюзиям.

Спускаясь с гор, путешественники постепенно покидали царство зимы и попадали в теплые объятия весны. Небо уже приобрело характерный для Италии безмятежный цвет; среди камней весело проглядывала молодая трава, зеленели кусты и пестрели цветы, отважно свисавшие с обрывов или прикрывавшие грубые склоны. Почки дубов и рябин уже раскрывались, выпуская листья. Еще ниже в каждом солнечном уголке стали появляться апельсиновые и миртовые деревья; среди темной блестящей листвы проглядывали желтые и оранжевые цветы, временами уступая место красным цветам граната и земляничного дерева. Еще ниже, на тучных пастбищах Пьемонта, стада отдавали дань свежей весенней траве.

Река Дория, срывавшаяся с вершин Мон-Сени и на протяжении многих миль бурно мчавшаяся по дну пропасти, спустившись в зеленые долины Пьемонта, успокоилась, хотя не утратила романтического характера. Путники прибыли в эти места с наступлением вечера, и Эмили вновь оказалась в окружении пасторального пейзажа: среди пасущихся овец и коров, среди склонов, щедро покрытых той же пышной растительностью, что и вершины Альп. Любуясь ранними луговыми цветами, особенно желтыми лютиками и душистыми анютиными глазками, Эмили захотела стать пьемонтской крестьянкой, чтобы жить в приютившемся под скалой аккуратном домике и беспечно проводить время в окружении живописных долин. О будущих часах, днях и месяцах рядом с Монтони она думала настороженно, а о прошлом вспоминала с печалью и сожалением.

В голове часто возникал образ Валанкура, то стоявшего на вершине и восхищенно созерцавшего красоту гор, то задумчиво шагавшего по долине, постоянно оглядываясь на покинутые склоны, то с горящим взором взбиравшегося на опасно нависший утес, но при мысли о разделявшем их пространстве и о том, что с каждым шагом это расстояние будет только увеличиваться, сердце обрывалось, а пейзаж терял очарование.

После долгого трудного пути, поздним вечером, путешественники прибыли в маленький старинный город Сузу, в давние времена надежно охранявший подступы к Пьемонту. После изобретения артиллерии крепостные стены превратились в бесполезное сооружение, но в лунном сиянии картина окруженного укреплениями уютного городка волновала воображение. На ночь остановились в скромной, не слишком удобной гостинице, но голод придал вкус грубо приготовленной пище, а усталость обеспечила крепкий сон. Здесь впервые Эмили услышала итальянскую музыку. Сидя после ужина у открытого окна, любуясь освещенными луной горами и вспоминая, как такой же чудесной ночью сидела на скале в Пиренеях рядом с отцом и Валанкуром, она внезапно услышала певучие звуки скрипки удивительной красоты и выразительности. Подошедший к окну Кавиньи улыбнулся ее удивлению и заметил: