Удольфские тайны

Далее путешественники ехали без остановок, и все-таки в Верону попали через несколько часов после заката. Прекрасный город Эмили увидела только рано утром, направляясь в Падую, где им предстояло пересесть в лодку и по Бренте отправиться в Венецию. Здесь пейзаж изменился: уродливые следы войны полностью исчезли, вокруг царили мир и спокойствие. Цветущие берега Бренты представляли собой бесконечную картину оживленного веселья и великолепия. Эмили восхищенно любовалась виллами венецианской знати, прячущимися в тени величественных тополей и кипарисов и украшенными портиками и колоннадами. Воздух наполнял аромат цветущих апельсиновых деревьев, а к воде склонялись раскидистые ивы, в тени которых прятались от жары веселые компании. Время от времени ветер доносил звуки музыки. Казалось, что карнавал выплеснулся за пределы Венеции и распространился по берегам Бренты. Реку наполняли направляющиеся в город лодки, полные причудливо одетых людей, а ближе к вечеру среди деревьев замелькали пестрые группы танцующих.

Кавиньи не уставал называть имена знатных персон – владельцев вилл, и кратко, но ярко описывал их характеры – не столько для просвещения спутниц, сколько для развлечения и демонстрации собственного остроумия. Эмили эти рассказы развлекали, однако мадам Монтони слушала равнодушно и выглядела мрачной, а сам синьор сохранял обычную сдержанность.

Ничто не могло сравниться с восторгом Эмили при первом взгляде на Венецию с ее восхитительными островами, дворцами и поднимавшимися из морской глубины башнями. Закатное солнце окрашивало в шафранный цвет вознесшуюся над северным побережьем Адриатики гору Фриули, в то время как мраморные портики и колоннады площади Сан-Марко уже погружались в вечерний контраст света и тени. Величественный город неторопливо разворачивался перед глазами: его террасы, украшенные легкими и в то же время впечатляющими сооружениями, тронутые последними солнечными лучами, казались не созданными тяжелым трудом, а вызванными из моря по мановению волшебной палочки.

Вскоре солнце окончательно скрылось за горизонтом; вечерние тени постепенно распространились по воде, поднялись на склоны Фриули, прогнали с вершин последние отблески света и набросили меланхолическое пурпурное покрывало вечера. Все вокруг погрузилось в глубокое, безмятежное спокойствие. Природа уснула, бодрствовать остались лишь тончайшие движения души. Эмили подняла к небу полные восторженных слез глаза, услышала долетавшие издалека звуки музыки и застыла в завороженном молчании. Никто из спутников не нарушил очарование вопросом или замечанием. Звуки словно неслись по воздуху: лодка скользила по волнам так плавно, что движение ее оставалось незаметным, а волшебный город будто сам приближался к путешественникам. Вскоре раздался женский голос: в сопровождении нескольких инструментов он исполнял нежную грустную арию, то переходившую в страстную мольбу, а то срывавшуюся в глубины искреннего безнадежного отчаяния. «Ах! – подумала Эмили, вспомнив Валанкура. – Эти звуки идут прямо из души!»

Она с волнением осмотрелась. Опустившиеся на город и море сумерки затрудняли видимость, и все же вдалеке удалось различить гондолу. Прекрасная торжественная музыка становилась все яснее: казалось, что это хор ангелов, спустившихся на землю в ночной тьме. На миг пение стихло, и Эмили сразу представила, что хор вознесся на небеса, но вот вновь зазвучало, затрепетало и растворилось в воздухе. Эмили вспомнила поэтические строки отца и тихо произнесла:

Как часто слышу яВ ночной тиши

Небесные напевыБожественной души!

Наступившая тишина подчеркивала выразительность только что отзвучавшей музыки. Она продолжалась несколько минут, пока дружный вздох не вывел путников из состояния забытья. Эмили долго сохраняла возвышенное состояние души, пока его не нарушила живая, веселая сценка на площади Сан-Марко. Восходящая луна тускло осветила террасу с ее портиками и аркадами и представила взору многочисленную пеструю компанию, чьи легкие шаги, мелодичные звуки гитар и сладкие голоса отдавались гулким эхом под колоннадой.

Гондола, с которой долетала музыка, проехала мимо лодки Монтони и смешалась с другими, которые сновали по залитому лунным светом морю, полные веселых людей. В большинстве гондол были собственные музыканты, а мелодии, наигранные ими, сливались с мерцанием волн и ритмичным плеском весел. Эмили смотрела и слушала не отрываясь, и даже тетушка выглядела довольной. Монтони торжественно поздравил себя с возвращением в Венецию, которую называл первым городом земли, а Кавиньи был весел и воодушевлен больше, чем обычно.

Лодка скользила по волнам Гранд-канала, на котором располагался дворец Монтони, и Эмили увидела не поддающиеся человеческому воображению дворцы, созданные Сансовино[9] и Палладио[10]. В воздухе витали волшебные звуки, долетавшие с берегов канала и с гондол, а на залитых лунным светом террасах танцевали сказочные фигуры в маскарадных костюмах и масках.