Удольфские тайны

Пока гости подкреплялись фруктами и напитками, сидевшие в другой лодке музыканты заиграли восхитительную мелодию. Граф снова устроился возле Эмили и принялся оказывать ей знаки внимания, тихим, но страстным голосом осыпая двусмысленными комплиментами. Чтобы избавиться от назойливого кавалера, Эмили старалась беседовать с синьорой Ливоной, а графу отвечала с холодной сдержанностью – впрочем, слишком спокойной, чтобы остановить его ухаживания. Граф не замечал никого, кроме Эмили. Кавиньи время от времени бросал на него недовольные взгляды, а сама мадемуазель Сен-Обер испытывала неловкость и хотела одного: поскорее вернуться в Венецию, – но гондола причалила к площади Сан-Марко, где не прекращалось веселье, лишь в полночь. Шум разносился далеко по воде, и если бы яркий свет луны не заливал террасы и башни, случайно попавший сюда человек смог бы поверить, что это поднявшийся из вод Нептуна и его свита вершат свой пир.

Компания сошла на берег на площади Сан-Марко, где веселье и красота ночи вдохновили мадам Монтони принять настойчивое приглашение графа Морано присоединиться к празднику, а потом поужинать в его дворце. Если что-то и могло развеять неловкость Эмили, то только величие и красота окруженной творениями Палладио и заполненной карнавальной толпой площади.

Наконец общество удалилось в украшенный с изысканным вкусом дворец Морано, где уже ждал богатый ужин. Сдержанность Эмили подсказала графу, что необходимо заручиться расположением мадам Монтони, тем более что задача казалась не самой трудной, поэтому часть внимания он перенес на тетушку, а та даже не сочла нужным скрыть удовольствие. Таким образом, прежде чем компания рассталась, благоволение мадам было безоговорочно завоевано. При каждом обращении ее нелюбезное лицо расплывалось в улыбке, а каждое предложение с готовностью принималось. Эмили услышала, как граф пригласил тетушку и всю компанию следующим вечером посетить его ложу в оперном театре и выпить кофе. Мадам Монтони с радостью согласилась, а сама Эмили с тревогой попыталась придумать достойную отговорку.

Гондолу подали очень не скоро. Выходя из дворца, Эмили с удивлением увидела поднимавшееся из моря солнце, хотя на площади Сан-Марко по-прежнему шумела веселая толпа. Сон уже давно отяжелил веки, но свежий соленый ветер вселил бодрость и она покидала бы площадь с сожалением, если бы не присутствие графа, взявшего на себя обязанность проводить дам домой.

Во дворце выяснилось, что Монтони еще не вернулся. Рассерженная супруга удалилась в свои покои и наконец-то освободила племянницу от утомительного бодрствования.

Монтони явился поздним утром в крайне дурном настроении, проиграв крупную сумму, и, прежде чем отправиться отдыхать, что-то долго обсуждал с Кавиньи. Судя по настроению синьора, разговор удовольствия не доставил.

Мадам Монтони весь день угрюмо молчала, а вечер посвятила визитам венецианских дам, чьи прекрасные манеры очаровали Эмили. С незнакомыми людьми они общались так, как будто давным-давно и близко их знали, а беседы вели весело и непринужденно. Даже мадам, чья грубость и бесчувственность составляла резкий контраст их утонченным манерам, не смогла остаться равнодушной к обаянию венецианок.

Во время паузы одна из дам, по имени Герминия, взяла лютню и начала играть и петь с такой естественной свободой, как будто в комнате никого не было. Голос ее звучал богато и выразительно, хотя она вовсе не собиралась демонстрировать его силу и меньше всего старалась произвести впечатление на слушателей. Откинув вуаль, грациозно держа лютню, синьора Герминия сидела под украшавшими одно из высоких окон растениями в кадках и пела от полноты души. Эмили, отступив в сторону, сделала набросок ее выразительной фигуры, а потом нарисовала интересный портрет. Возможно, изображение не выдержало бы строгой профессиональной критики, однако в нем было достаточно и острой наблюдательности, и тонкого вкуса, чтобы пробудить фантазию и чувства. Закончив рисовать, Эмили подарила портрет прекрасной модели, а та с восторгом приняла его и заверила, что сохранит как свидетельство их дружбы.

Вечером Монтони сослался на занятость, а Кавиньи присоединился к дамам. Компания села в гондолу и отправилась на площадь Сан-Марко, где снова собралась веселая толпа. Прохладный легкий ветерок, спокойное море, мягкий плеск волн, сладкие звуки далекой музыки, массивные портики и аркады с гуляющими, нарядно одетыми людьми – эта восхитительная картина очаровала Эмили, тем более что сегодня она была свободна от навязчивых ухаживаний графа Морано. И все же, любуясь залитыми лунным светом волнами и слушая тихую песню ожидавшего пассажиров гондольера, она невольно вспомнила родной дом, близких людей и все, что было дорого ее сердцу.

Прогулявшись, дамы присели отдохнуть возле дверей казино. Кавиньи отправился за кофе и мороженым, и в это время появился граф Морано, сразу же обратившись к Эмили с выражением нетерпеливого восторга. Вспомнив его настойчивые ухаживания прошлым вечером, она постаралась общаться только с синьорой Герминией и другими дамами.