Уинстон Черчилль

В ответ Галифакс утверждал, что Гитлер, повернувшись к Балканам, одержит одну за другой серию быстрых и относительно “дешевых” побед. Черчилль убеждал, что, если Югославия и Турция сумеют сблизиться и войти в договорные отношения, победы Германии здесь могут быть достигнуты лишь дорогой ценой. Черчилль утверждал, что Советский Союз не может не быть обеспокоен выходом германских дивизий к Черному морю. В британских интересах “придать новое дыхание отношениям с Россией”.

Второй момент, где Черчилль противостоял официальной дипломатии, касался умиротворения Италии за счет уменьшения военного присутствия английского флота в Средиземном море. Черчилль выступил также за подписание договора с Турцией. Если Турция боится заключать договор с Англией, если этот договор вызывает беспокойство Москвы - тем лучше! Пусть “подписание договора с Турцией произойдет параллельно с подписанием турецко-советского пакта. Мир увидит тогда, что Великобритания, Франция, Турция и СССР выступают за достижение взаимных соглашений либо друг с другом, либо с партнером противостоящей стороны”.

Основное различие в мировой политике Чемберлена и Черчилля заключалось в том, что первый смотрел и на Соединенные Штаты и на СССР с холодным подозрением, а Черчилль хотел заручиться поддержкой обеих великих держав. В то самое время, когда премьер-министр рассуждал, что победа Америки будет так же губительна для Британии, как и победа Германии, Черчилль начал переписку с президентом Рузвельтом. В конце сентября 1939 года Черчилль получил личное письмо Рузвельта. “Ввиду того, что вы и я занимаем сходные позиции в этой войне, я рад, что вы вернулись в адмиралтейство… Я приветствовал бы, если бы вы сочли возможным писать письма лично мне. Вы можете всегда посылать запечатанный конверт через свою службу или мою. Я рад, что вы закончили биографию Мальборо прежде чем началась война. Я наслаждался, читая эти тома”. Черчилль немедленно ответил и подписал свое письмо: “Военно-морской деятель”. Так началась знаменитая в дипломатической истории переписка. Она состоит из более чем 1000 писем с каждой стороны и в ней охвачены буквально все вопросы развернувшегося мирового конфликта.

Главной ареной политической борьбы для Черчилля продолжала оставаться палата общин. Гарольд Николсон записал в своем дневнике впечатления о выступлении Черчилля в палате общин 26 сентября 1939 года. Черчилль начал с того, что обратил внимание присутствующих, как странно для него спустя четверть века найти себя снова в том же самом зале перед теми же картами, воюя с тем же противником и решая те же проблемы. На его лице возникла огромных размеров улыбка, когда он добавил, глядя прямо в лицо премьер-министра: “Я не могу объяснить себе как произошла эта забавная перемена в моей судьбе”. Вся палата утонула в хохоте, но у премьера не нашлось достоинства ответить хотя бы слабой улыбкой.

В те дни, когда никто в Англии не смел заглянуть в будущее, Черчилль напряженно искал способы изменения соотношения противостоящих друг другу сил. Выступая по радио 1 октября 1939 г., Черчилль сказал: “То, что русские стоят на разграничительной линии в Польше объясняется необходимостью обезопасить Россию от нацистской угрозы. В любом случае уже существует демаркационная линия и восточный фронт все же создан. Я не могу предсказать действия России, эта загадка обернута в тайну и находится внутри неизвестности. Но, возможно, существует ключ. Этим ключом являются национальные интересы России. Не может соответствовать интересам безопасности России то обстоятельство, что Германия способна разместиться на берегах Черного моря, или то, что она захватит балканские государства и подчинит народы Юго-Восточной Европы. Это было бы противоположно жизненным интересам России”. Советско-германские противоречия неизбежны.

В ноябре и декабре 1939 г. Черчилль с исключительным вниманием следил за ситуацией в Скандинавии. Если Англия и Франция смогут лишить Германию доступа к шведской железной руде, то у них появится шанс на победу в войне. Военные специалисты в конечном счете не поддержали идеи Черчилля, указывая, что, в случае принятия его плана, Скандинавия на определенное время станет главным центром боевых действий англо-французов. Это осложнило бы для них действия в отношении Турции и также, главное, действия против немцев, в случае, если Германия решится вторгнуться на Балканы. Действия в Скандинавии резко сокращали английские возможности воздушным путем посылать подкрепления в Индию - это соображение тогда считалось критически важным.