Уинстон Черчилль

“Я не помню более жаркой погоды - я одевал лишь черный пиджак на шелковую рубашку. Большие реки, на которые надеялись поляки в своих оборонительных планах, почти повсюду обмелели, почва была твердой для движения танков и машин всех видов. Каждое утро генерал Айронсайд, стоя перед картой, делал пространные сообщения, которые очень скоро не оставили сомнений в том, что сопротивление Польши скоро будет подавлено”. Уже 5 сентября Айронсайд доложил о прорыве польских оборонительных линий у Ченстохова, “что может привести к потере Польшей своего главного индустриального района”. В конце заседания было решено, что, если французская армия начнет наступление против “линии Зигфрида”, Британия пошлет на фронт свою авиацию. Но французы замерли на своих оборонительных позициях. 9 сентября Черчилль во второй раз в своей жизни руководил переброской авангарда британского экспедиционного корпуса во Францию. Он установил рабочие отношения с французским командованием.

Тем временем, мобилизовав свои силы, французы не решились пересечь “линию Зигфрида”, где в то время сотне французских дивизий противостояли десять немецких. Впрочем, Гитлер априори был абсолютно уверен, что французы не выйдут за “линию Мажино”. Более того, и Париж, и Лондон выразили готовность начать переговоры с Берлином, если немецкие войска будут выведены из Польши. Теперь Гитлер твердо знал, что и без помощи Муссолини он “решит” свою польскую проблему: западные союзники не двинутся вперед.

15 сентября 1939 года генерал Айронсайд доложил военному кабинету мнение высших французских военных чинов, что немцы после завоевания Польши “начнут крупномасштабную атаку на Западном фронте примерно через месяц”. Айронсайд полагал, что наступление на Западе начнется в конце октября. Черчилль выразил сомнение по поводу этих прогнозов. Более вероятно, что немцы постараются расширить свою зону влияния на Юго-Востоке Европы - “в Польше, Венгрии и Румынии и постараются достичь такого взаимопонимания с Россией, согласно которому Россия получит часть Польши и возвратит себе Бесарабию”. Размышляя о поразившем всех блицкриге, он приходит к выводу, что атакующая сила германских танковых дивизий может быть остановлена лишь “природными препятствиями, защищаемыми решительными войсками и мощной артиллерией”.

В эти дни Черчилль мрачно смотрел на складывающуюся ситуацию. “Польша покорена за неделю; Франция представляет собой слабое отражение былой воинственной нации; русский колосс больше не является союзником, он может стать и противником; Италия не является другом. Япония не является союзником. Вступит ли Америка снова в войну? Силы британской империи пока нетронуты и она объединила их воедино, но она плохо подготовлена, хотя все еще владычествует на морях. Это позволило осуществить блокаду Германии”. Германские торговые корабли замерли в портах, где они находились 3 сентября. В конце сентября примерно 325 германских торговых кораблей водоизмещением 750 тыс. тонн были интернированы в иностранных портах или конфискованы. В то же время германские подводные лодки начали топить английские суда. У англичан в то время был крупнейший в мире торговый флот (водоизмещением в 21 млн. тонн). У немцев имелось 60 боевых подводных лодок и еще одна сотня подводных лодок должна была быть готова в 1940 году.

Но Черчилль думал больше не о конкретных задачах британского флота, а о судьбе той эпической борьбы, в которую вступила его страна. Черчилль стремился найти развязки стратегических задач своей страны. Нужно при этом специально отметить, что в тот период, когда Черчилль уже не был в оппозиции, и в то же время еще не получил решающих рычагов власти (в период между началом второй мировой войны и маем 1940 года) проведение собственного курса было для него делом сложным. И все же основная стратегическая линия видна достаточно отчетливо. Речь шла прежде всего о том, как блокировать Германию в Европе.

Столкнулись две линии. Министр иностранных дел лорд Галифакс 14 сентября 1939 года изложил свои соображения о том, где должна быть прежде всего активизирована английская дипломатия: “Нейтральная и дружественная Италия представляется более ценной для нас, чем вовлеченные в войну на нашей стороне Балканы. Совместить же и то и другое практически невозможно”. Черчилль придерживался противоположной точки зрения: в свете приготовлений Германии к нападению на Румынию “было бы чрезвычайно полезно, если бы Югославия присоединилась к Турции в оказании давления на Болгарию. Английскому правительству следовало бы оказать давление на Румынию, чтобы та предложила Болгарии южную часть Добруджи, которая полностью населена болгарами и которую Румыния захватила после последней балканской войны”. Идея Черчилля заключалась в том, чтобы создать мощную Балканскую федерацию, способную постоять за себя против Германии и Италии.