Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965

Его настроение значительно улучшилось, когда 25 июня, в пятницу, вскоре по прибытии в Белый дом, Эйзенхауэр сказал, что не против двусторонних переговоров Черчилля с русскими. Это произошло до того, как Черчилль изложил свое дело, что, как он полагал, будет длительным и сложным процессом. Для Черчилля цель переговоров с русскими сводилась к тому, чтобы выиграть десять лет «ослабления напряжения» в отношениях с Москвой, чтобы Америка, Россия и Британия могли перенаправить денежные и научные ресурсы с разработки ужасных атомных бомб на полезные, мирные проекты. Эйзенхауэр согласился и даже предложил провести с Черчиллем, вместе с французами и немцами, предварительные переговоры в Лондоне перед тем, как Черчилль отправится уговаривать русских. Колвилл отметил, что Даллес пытался не допустить переговоров с русскими, но безрезультатно. В воскресенье Эйзенхауэр устроил небольшой ужин, по словам Колвилла, «очень веселый». За ужином Черчилль и Эйзенхауэр решили, что Германия должна перевооружаться, даже если Франция против. Эйзенхауэр заявил, что французы «беспомощная, бесполезная масса протоплазмы». Через несколько недель Национальная ассамблея отказалась от идеи ЕОС, Западная Германия была освобождена от трехсторонней оккупации, а через десять месяцев Германия вступила в НАТО. Еще одной причиной для радости была реакция Эйзенхауэра, когда Черчилль сообщил ему о планах Британии создать собственную водородную бомбу: Эйзенхауэр не возражал. Черчилль возвращался в Лондон победителем. Кроме того, когда он почти добился встречи на высшем уровне, у него появилась еще одна причина задержаться в «номере 10»[2421]

.

Об этом он сообщил Идену на обратном пути в Англию на борту лайнера «Королева Елизавета», названной в 1938 году в честь Елизаветы I. На вопрос Идена, когда Черчилль собирается уйти в отставку, премьер-министр ответил, что, скорее всего, 21 сентября. Это было важно, поскольку по британским законам всеобщие выборы должны были проводиться не реже одного раза в пять лет. А значит, Черчилль мог задержаться самое позднее до октября 1956 года. Если Черчилль остается в 1955 году, Идену остается совсем мало времени, чтобы наметить курс нового правительства перед выборами. Черчилль хорошо это понимал. Но дело в том, что он не собирался уходить, пока не встретится с русскими.

Находясь на борту лайнера «Королева Елизавета», Черчилль продиктовал телеграмму для советского министра иностранных дел Молотова, в которой предлагал вступить в прямые переговоры с советскими руководителями, без участия Соединенных Штатов. Когда Иден возразил, справедливо указав на то, что такое послание нельзя отправлять без одобрения кабинета министров, Черчилль отмахнулся от его доводов, назвав их «чушью» и сообщив Колвиллу, что если кабинет министров будет против, то он подаст в отставку. Колвилл сказал премьер-министру, что это приведет к расколу в рядах тори и в стране «сверху донизу». Это был своего рода шантаж со стороны Черчилля, и он сработал. Иден уступил. Черчилль обращался с Иденом, написал Колвилл, «жестоко и бессовестно». Под неослабевающим давлением Черчилля, Иден наконец согласился сказать кабинету министров, что он одобрил послание. Телеграмма была отправлена Моло тову. Русские не отвечали три недели, а когда пришел ответ, то выяс нилось, что они поставили такие абсурдные условия, что о двусторонних переговорах не могло быть и речи. Они требовали созвать общеевропейскую конференцию с участием тридцати двух партий, включив в повестку дня вопрос вывода войск НАТО из Германии. Иден был прав: поспешив с телеграммой, Черчилль сбил с толку русских, разозлил Эйзенхауэра и настроил против себя кабинет министров. Теперь все они сомневались в его здравомыслии. Макмиллан написал в дневнике относительно черчиллевского крестового похода за встречей в верхах: «Это было его последним страстным желанием – старческой мечтой, – возможно, старческим безрассудством, но оно могло спасти мир»[2422]

.

Черчилль признал поражение на совещании кабинета министров, последовавшем за советским ответом. Переговоров не будет. Мартину Гилберту, официальному биографу Черчилля, понадобилась всего несколько слов, чтобы подвести итог этой главы жизни Черчилля: «Последняя великая инициатива Черчилля во внешней политике закончилась»[2423]

.

По справедливости, премьерство тоже должно было закончиться, но он задержался, отчасти, чтобы удостовериться, что кабинет министров одобрит планы по созданию водородной бомбы, что произошло 8 июля; спустя четыре дня он сообщил палате, что приняты решения по ядерному оружию, но не останавливался на подробностях. В начале года он сказал, что уйдет в июне, затем в июле, затем в сентябре. В августе он решил не уходить в сентябре. С наступлением осени Иден и Гарольд Макмиллан удвоили усилия, стараясь выдворить его, но безрезультатно.