Ухожу от тебя замуж

– А может, все-таки подумаете? Дом большой, в нем трое мужиков по сути…

– Простите, но я не могу принимать такие решения, не посоветовавшись с хозяином. – По привычке она едва не сказала «с мужем». – И не думаю, что он согласится, поэтому не стану вас обнадеживать. Но если что, сразу дам вам знать.

– Ну ладно. Так, может, хоть заплатите, что покойница должна? Понятно, что у меня расписки нет, но даром работать тоже никому не охота.

Маргарита взглянула так, что стало ясно – без денег она отсюда не уйдет.

– Конечно. – Александра взяла сумку. – Сколько вам причитается?

– Я брала всего по тысяче в день, считайте, по-дружески. За десять дней Инга осталась должна, царствие ей небесное.

Столько наличных у Александры при себе не нашлось, и она открыла сбербанк-онлайн, перевела деньги Маргарите по номеру телефона, надеясь, что гостья немедленно после этого уйдет. Гриша в любую минуту мог вернуться в кухню, а новая порция фальшивых соболезнований была ему совершенно не нужна. Возможно, гостья лжет, не производит она впечатления женщины, готовой работать в долг, но как теперь проверить?

– Такая женщина душевная была, – произнесла Маргарита со слезой, не трогаясь с места, – и такая молодая… Давайте, что ли, помянем?

– Одиннадцать утра, какое помянем?

– А мы чайком! Покойница-то знала толк в хорошем чае. Знаете, мы с ней любили зеленый пить…

Александра распахнула буфет и достала пачку:

– Этот?

– Да, этот! Уж до чего вкусный!

– Возьмите! Берите-берите! – Александра поставила чай перед носом Маргариты. – Вот кофе, правда, открытый, но очень хороший сорт, возьмите.

– Ой, ну что вы…

Александра заглянула в секцию буфета, где хранился алкоголь, и наудачу выдернула какую-то бутылку:

– Вот, помянете!

Сложив все в пакет, она встала в дверях кухни и протянула подношение Маргарите, так что той не оставалось ничего другого, кроме как встать из-за стола.

Когда настырная гостья ушла, напоследок смерив хозяйку ледяным взглядом, Александра пошла к Грише, который так и сидел возле сарая, и опустилась на лавочку рядом с ним.

Непонятно было, сильно ли он расстроился, когда Маргарита назвала его сироткой, или принял ее фальшивую ласку за искреннее утешение. Хотя вряд ли, дети очень чутки на подобные вещи.

Вот человек, захотел приголубить – приголубил и пошел дальше, нимало не заботясь, каково это ребенку!

И все же надо рассказать Виктору о посетительнице. Вдруг он согласится снова нанять Маргариту, теперь уже легально, хотя бы на те дни, когда с детьми сидит Альбина? Да, придется выдать ему секрет Инги, так что ж? Сама виновата, надо было думать, прежде чем принимать должность ректора. Нельзя иметь все, и семью, и карьеру, чем-то приходится пожертвовать, как, например, это сделала она, Александра. Тоже, может быть, доросла бы до директора школы, если бы не ставила интересы Виктора и Кати на первое место. Ну а Инга раз уж так хотела преуспеть в профессии, зачем выходила замуж и рожала детей? Жила бы себе одна и спала бы с Виктором потихонечку где-нибудь по углам для романтики и для здоровья. Но нет, мы хотели и невинность соблюсти, и капитал приобрести!

Почувствовав, что начинает злиться, Александра напомнила себе, что Инга теперь мертва и для нее остались позади все споры и упреки.

Виктор пришел домой в превосходном настроении, так что момент поговорить о прислуге был подходящий, но Александра почему-то медлила и не могла решиться выдать маленькую тайну Инги, хотя еще полчаса назад искренне думала, что ей станет приятно видеть разочарование бывшего мужа, когда он узнает, что его обихаживала не родная жена, а наемные руки.

– Сашенька, – вдруг окликнул Виктор, когда она убирала со стола, – я надеюсь, ты больше не встречаешься со своим сомнительным, не побоюсь этого слова, музыкантом?

– О, какая ирония!

– Понимаю, что это не мое дело, но я волнуюсь за тебя. Ты же мой родной человечек, Сашуля, и я бы очень огорчился, если бы ты попала в какую-нибудь некрасивую ситуацию.

– Не волнуйся, – усмехнулась Александра. – И, Витя, прости, но моя личная жизнь тебя действительно больше не касается.

Бывший муж покачал головой и ласково улыбнулся:

– Ах, Сашуля-Сашуля! Можешь смеяться, но я чувствую, что должен о тебе заботиться! Ты у меня такая наивная, такая тонкая девочка и совсем не знаешь жизни.