Надо смотреть
По сути, либерализм — это бунт против многотысячелетнего монстра — государства со всем его аппаратом принуждения. Освобождение от власти, от гнета государства происходит через овладение деньгами, которые (в силу своей природы всеобщего эквивалента) являются эквивалентом и свободы. Либерализм, таким образом, есть мировоззрение по сути своей революционное, антифеодальное и антихристианское, обусловленное глобальным кризисом феодализма со всеми его институтами, включая церковь, и торжеством капитализма. Либеральное устройство общества, конечно, также несвободно от принуждения, но заменяет его характер: с внеэкономического на экономический. Высвобождая и стимулируя при этом интеллект и творческую энергию.
Если хотите серьезно критиковать либерализм, разбейте эти две мировоззренческие основы, порожденные развитием капиталистических отношений.
Проблема в том, что овладеть деньгами может далеко не каждый, а только, условно говоря, «сильные». Но… Тут возникает множество нюансов.
Многие «сильные» и не хотят овладевать деньгами, по-иному трактуя свободу — либо боясь попасть, в свою очередь, под власть денег. А многие, особенно «слабые», и не считают свободу ценностью. А многие и прямо ненавидят ее и подавляют везде и всюду, где могут. Вот почему, кстати, никакой либерализм не мог иметь прочного успеха, пока население развитых стран не сократило число своих рабочих и крестьян и не увеличило сектор интеллигенции (в ФРГ — до 35 % занятого населения, в США — до 40 %) и предпринимательства; сектор, в котором свобода — традиционная ценность номер один. В этом же, кстати, залог неистребимости либерализма в России, где интеллигенция уже в 1989 г. составляла 30 %. Поэтому уточним: либерализм — это бунт не всеобщий, а именно «сильных» против государственной силы. (Нетрудно увидеть, что в России этот бунт принял особенно ожесточенный и тотальный характер, что вполне естественно, если учитывать насильственный и тотальный же характер коммунизма у нас.)
При этом государство может выступать как гарант на стороне «слабых» (как это мы видим в Европе), а может и отказаться от этой функции (как это мы видим в России). Но не надо думать, что государство защищает на Западе интересы «слабых» из любви к ним, а в России отказалось от этого из жлобства и мизантропии: нет, это результат вековых кровавых профсоюзных войн, которые там — были, а здесь — нет. Все социальные гарантии, которыми гордится Запад, добыты в жесточайших классовых битвах, о которых мы знаем мало, потому что КПСС отвергала «тред-юнионизм» и не рассказывала правды о роли профсоюзов в Европе и США. Перечитайте книгу «Люди бездны» Джека Лондона, написанную по материалам жизни рабочих кварталов столицы Британской империи всего лишь сто лет тому назад: ужас и беспросветный мрак отчаяния, куда там до наших российских благополучных нищих! Сто лет профсоюзной борьбы — и все изменилось в Англии до неузнаваемости, так что даже не верится: неужели старина Джек писал правду? А ведь писал…
Поэтому в России положение народных масс не изменится до тех пор, пока либо: 1) не возникнет мощное настоящее, а не марионеточно-опереточное профсоюзное движение, готовое к жертвенной, кровавой борьбе; 2) к власти не придут националисты, которые свернут шею профсоюзам (как это сделал Гитлер), зато реально обеспечат основные социальные гарантии, волевым образом установят режим классовой гармонии в соответствии со своими идейно-политическими установками. Ломая при этом сопротивление как «сильных», так и «слабых». Мне ближе второе. Наше место в этой борьбе — над классами и над схваткой.
Далее, необходимо смотреть на явления философски, т. е. диалектически. Попробуем так поступить и здесь.