Украина в русском сознании. Николай Гоголь и его время.

Вслед за вечевым Новгородом, примерно с 1840-х годов аналогичный образ — воплощения духа свободы и укра­инской независимости, поглощённых «московской деспо­тией», — начнёт применяться в отношении казачьей эпохи и Запорожской Сечи. И опять-таки, вопреки тому, что та­кой их образ был весьма далёк от реальности казатчины и нравов Запорожья. Творился новый миф не без участия всё той же оппозиционной российской общественности, но главным образом усилиями адептов украинского дви­жения. И, конечно же, при идейном воздействии польских идеологов украинофильства.

Такой идеализированный, героизированный и романти­зированный образ казачьих времён сложился и в малорос­сийском, и в русском обществе во многом благодаря одно­му анонимному сочинению — «Истории Русов, или Малой России». По своим целям и содержанию эту «Историю» справедливо назвать политическим памфлетом. Она пре­следовала вполне конкретные местнические цели: под­твердить права малороссийского дворянства на политиче­ское и экономическое господство в крае и обосновать саму законность своих притязаний на власть. Для этого каза­чество (то есть та социальная среда, из которой эта пра­вящая группа и вышла) преподносилось как изначально благородное сословие, издревле правившее Южной Русью. Исходя из этой посылки, анонимные авторы и заказчики памфлета трактовали взаимоотношения «казачьего со­словия» и российских властей, действия которых изобра­жались в чёрном цвете, если только хоть в чём-то ставили под сомнение право казачьей верхушки распоряжаться краем

[145]. Нельзя исключать и того, что появление «Исто­рии Русов» было вызвано также причинами, имевшими общую с декабризмом основу. Но в любом случае, для того чтобы изложенные в ней идеи легче усваивались и не вы­зывали подозрений в политической пропаганде, они были облечены в форму исторического сочинения.

Написанная в начале XIX века и впервые изданная лишь в 1846 году «История Русов» несколько десятилетий рас­пространялась в списках и оказала сильное влияние на рос­сийскую читающую публику. К ней долгое время относи­лись как к серьёзному сочинению по истории Малороссии и принимали на веру всё, что там говорилось. Лишь позднее, по мере накопления фактических знаний, была доказана историческая несостоятельность «Истории Русов» и уста­новлено, что она полна искажений, фальшивых свидетельств и легенд (при помощи которых и обосновались те цели, ради которых этот памфлет и был написан). Однако за прошед­шее время созданный ею образ «казачьей Украины» как цар­ства свободы и казачества как соли этой земли и борца за её права, равно как и оценки исторического прошлого Мало­россии и её взаимоотношений с Россией, уже были усвоены. В дальнейшем этот образ использовался разными нацио­нальными и политическими течениями, действовавшими в Малороссии. Но благодаря своему изначальному мировоз­зрению, в наибольшей степени он был востребован украин­ским движением и использован при формировании именно украинской идентичности (в середине — второй половине XIX и даже в начале XX века).

Оказала «История Русов» влияние и на умонастроения людей декабристского круга (а по одной из версий, она сама происходила из этой среды), и в первую очередь на твор­чество его ярчайшего представителя К. Рылеева. На при­мере его трактовки взаимоотношений «казачьей Украины» и «Москвы» становилось хорошо видно, как эта неоказачья идеология начала смыкаться с российским оппозицион­ным движением и как в русском обществе (его части) стал складываться тот самый взгляд на Украину как на «угне­тённую царизмом». А взгляд представителей этой части русского общества на малороссийские земли отличала не­кая двойственность, и проявлялось это отчасти в отноше­нии Малороссии, но в основном применительно к террито­риям, лежащим на правом берегу Днепра.

Декабризм был явлением неоднородным, его предста­вители придерживались разных, порой заметно отлича­ющихся взглядов на будущее России, и в том числе на её территориальное устройство и национальный вопрос. Так, по «Русской Правде» П. И. Пестеля, России надлежало быть унитарным и строго централизованным государством, в котором все народности и племена «к общей пользе» долж­ны быть слиты в один народ («чтобы все были Русские») с единым для всех русским языком, законами и «образом мыслей». То есть в национальном вопросе предполагалось пойти по французскому пути. «Конституция» Н. М. Му­равьёва больше ориентировалась на американский путь и предполагала создание в России федерации — но не на­циональной, а чисто территориальной, к тому же достаточ­но прочной

[146]. Но главное, что декабристы стремились соз­дать из русских подданных

русскую гражданскую нацию,а под «русскими» понимали не одних великороссов.