Улан Далай

Он вернулся к своему столу, открыл выдвижной ящик. Засунул руку поглубже и извлек газетный сверточек. Внутри хранилась половинка глаза Будды, та самая, из ленинградского дацана. Чагдар прижал осколок к груди и закрыл глаза, мысленно вознося в небо просьбу вернуть ему детей. И почти тут же – или так ему показалось – услышал звонкий голос Надюши:

– Папа, папа, что я видела!

Чагдар быстро сунул глаз Будды в ящик и, повернувшись к старшему сыну, спросил металлическим голосом:

– Ну, и где вы были?

Вовка открыл было рот, но Надя его опередила.

– Папа, мы смотрели чудеса теней! Так смешно! И немножко страшно! Идет дядька с лестницей, а потом – раз, и лестница на меня падает. Но на самом деле не падает. А потом – раз, и на меня ведро воды. Но я не мокрая…

Чагдар понял: дети были в кино. Из Москвы к празднику привезли стереофильм «Чудеса теней» – и да, ему говорили, что очень забавное зрелище.

– Та-а-ак… А где вы взяли деньги?

– А мы попросили, и нам один дядя купил билеты…

– Что?! Какой дядя?

Чагдар возмущенно уставился на Вовку. Тот пожал плечами.

– Я его не знаю. Но он знает вас. А, сказал, вы дети Чолункина Чагдара? И купил нам билеты на последний сеанс.

– Вы что, попрошайничали?! – взвился Чагдар, уже не владея собой.

Надя отпрянула, Йоська в волнении засунул в рот палец и принялся отгрызать заусенец. Один Вовка оставался спокойным.

– Мы не попрошайничали. Мы попросили. В этом нет ничего позорного, – он одернул куртку и добавил: – А скоро деньги вообще отменят. Деньги – буржуазный пережиток.

– Ты что, не понимаешь? Вы меня опозорили! – бушевал Чагдар, не в силах остановиться. – Чолункины никогда ни у кого ничего не просили. Наоборот, всегда всем помогали!

– Ну, а теперь кто-то помог нам. Это называется взаимопомощь. Так нас учили в «Артеке».

На Чагдара словно плеснули холодной водой.

– Ладно, – сказал он после паузы. – Но почему вы не предупредили, куда ушли?

– А некого было предупреждать. Мамы же нет. А вы, отец, были заняты. Мама всегда говорит, что вас нельзя отвлекать.

Возразить было нечего. Чагдар прошел на кухню, хотел подогреть джомбу, но не смог – примус вспыхнул и потух: керосин закончился. Чагдар отрезал каждому по ломтю хлеба от укрытой полотенцем буханки и разлил холодный чай. Дети ели молча, лишь изредка отваживаясь поднять глаза на отца.

– У вас родилась сестра Роза, – сообщил Чагдар.

– Ура, – негромко сказала Надя.

Мальчишки только кивнули – в том смысле, что новость они услышали.

Ночью Чагдар почти не спал, писал статью. А утром отправился в магазин за керосином и молоком. К прилавку выстроилась длинная очередь – и сплошь из женщин. Чагдар хотел было уже уйти, но его заметили и пропустили вперед – понимали: мужчина просто так в продовольственный не отправится. Чагдар поблагодарил, купил еще манку и кисель в брикетах.

Манная каша и сливовый кисель детям понравились – «Артек» вспомнили, там они тоже ели такое. Каша, правда, с комками получилась, но не беда. Настроение улучшилось, теперь Чагдар сам не мог понять, что на него вчера нашло.

– Скачки сегодня, – объявил он детям. – Пойдете со мной на ипподром?

– Да! – не сговариваясь хором ответили все трое, и это было объявлением мира.

Ипподром встретил их шумом и суетой. Круг для скачек большой, места всем хватит, но каждому же хочется разместиться как можно ближе к финишу… Повезло, что молодые сотрудники редакции уже заняли место и, увидев своего начальника, замахали: сюда, сюда. Детей поставили спереди: и чтобы видно было хорошо, и чтобы толпа не задавила, если будет напирать.

Чагдар смотрел на коней. Всадники оглаживали и похлопывали их по крупам, стараясь снять нервозность от шума и присутствия рядом таких же возбужденных незнакомых собратьев. Районы выставили на скачки лучших из лучших. Конечно, Гражданская, коллективизация, голод плохо сказались на коневодстве, и, если подходить с дореволюционной меркой, претенденты были так себе. Но дети, впервые видевшие столько лошадей под седлом, в красивой упряжи и с расчесанными гривами, были в восторге.

В ожидании начальства спешно разворачивали и растягивали наглядную агитацию. «Да здравствует вождь всех народов тов. Сталин!», «Народов дружная семья», «Слава ворошиловским конникам!». Когда черные, серые и защитного цвета фигурки стали подниматься на трибуну, зрители зааплодировали, замахали флагами, закричали «ура!».

После жеребьевки всадники выстроились по номерам, мужчины и женщины вперемешку. Отмашка флагом – и начались скачки. Всадники состязались в искусстве джигитовки. Кони разгонялись и прыгали через барьер, перекрещенные брусья, квадрат из штакетника. Один, другой, третий, четвертый, пятый… На удивление всем победительницей вышла девчонка из отдаленного аймака. Мужчины вокруг Чагдара досадливо зацыкали, один даже сорвал с себя шапку и начал топтать ее.

– И ведь не постыдилась встать в стременах, что подштанники видно!

– Так и докатимся скоро: мужчины будут детей нянчить, а женщины хозяйством заправлять.

– Да что хозяйством – воевать вместо нас пойдут.

Некоторые засвистели, заулюлюкали.