Улан Далай

В городе эта замученная крестьянским трудом тридцатилетняя женщина неожиданно расцвела. Чагдар получил трехкомнатную квартиру, в которой все отлично разместились: в одной комнате – они с Цаган, в другой – мальчишки, в третьей – Булгун с девочками. Окруженная детьми, от которых ничто ее не отрывало – ни колхозные коровы, ни заботы по дому и саду, Булгун светилась спокойной радостью. Лицо ее разгладилось, с ладоней сошли мозоли, а отрезное в талии городское платье в крупный горох подчеркивало по-девичьи стройную фигуру. Волосы она, правда, носила как полагается замужней калмычке: две косы в сатиновых черных чехлах-шивырлыках, спущенные на грудь. Цаган несколько раз предлагала ей подстричься, но Булгун отказывалась, а значит, не оставляла надежды вернуться к Очиру.

И вот жизнь распорядилась так, что Булгун возвратилась на хутор, но теперь нянькой детей Чагдара и Цаган. В пестрой косынке, в платье с рукавами-фонариками, в парусиновых тапочках, натертых зубным порошком, – прежнюю Булгун, никогда не снимавшую на людях ни шапки, ни сапог, стало не узнать. Когда она вылезла из кабины грузовика с малышкой на руках, Очира словно пригвоздило к месту. Баатр своих чувств не скрывал – хлопал себя по бедрам, изумляясь перемене, а Дордже уже спешил к кузову – принимать спрыгивающих мальчишек.

Разместились порознь: в старой мазанке – мужчины, в новой – Булгун с детьми. Целый день суетились с обустройством – кроме Очира, который сказал, что у него дела в правлении, и ушел. Мальчишки бегали вокруг, предлагая помощь, пока дед не выдал им бутылки и не услал в сад собирать жуков. Надюша на правах старшей сестры развлекала Розу, проводя ей «искурсию» по базу. Все словно забыли, что идет страшная война, и враг уже подходил к Ростову осенью прошлого года, и 110-я кавалерийская калмыцкая дивизия дислоцируется по соседним станицам и хуторам. Казалось, детей просто привезли отдохнуть на лето. А на самом деле большая удача, что грузовик откомандировали в распоряжение дивизионной кухни и Хомутников, заместитель командира 110-й, разрешил довезти на нем до хутора Чагдара со скарбом, невесткой и детьми.

Хуже всех теперь Цаган – ее сердце разрывается между потребностью быть с детьми и партийным долгом. Но выбора у нее нет: военная обстановка – военная дисциплина. Конечно, Чагдар по болезни мог бы остаться в тылу, но как бы он оправдывался потом перед своими детьми? Туберкулез? Что ж, теперь добровольцами берут всех: и косых, и хромых, и горбатых, и малолетних с подделанными документами.

Война, без сомнения, скоро закончится. Германская экономика истощена до предела, стратегические запасы у немцев на исходе. Так сказал товарищ Сталин. На длительную войну немцы не рассчитывали. Думали, будет, как в Европе – народ сразу руки вверх поднимет. Но не на тех напали. В Москву немцев не пустили, от Ростова отогнали, Ленинград уже второй год держится, не сдается. Много жизней, конечно, положили. Сколько – доподлинно неизвестно, но, если взять хотя бы одну 70-ю дивизию, сформированную осенью прошлого года в Калмыкии – почти вся полегла в начале декабря у Матвеева Кургана; до февраля пополняли в Ростове, уже совсем и не калмыками, и где она теперь – знает только высшее командование. Может, уже и расформирована. Много в последние месяцы было пропавших без вести – это Чагдару почтальонша Зина по секрету шепнула. В сводках Информбюро, которые Чагдар лично переводил для газеты и регулярно публиковал, про наши потери писали скупо.

Но фашисты теряют больше. А страна у них маленькая. И хоть на их стороне воюют и румыны, и греки, и итальянцы, и югославы, и финны, и австрийцы, но даже взятые совокупно, их силы ничтожны. Да, самолетов и танков у них больше, но техника мертва без горючего. А горючее на исходе. Так пишут во всех газетах. Теперь главное – не пустить немцев на Кавказ, к грозненской и бакинской нефти, куда они мечтают прорваться. Нефть нам самим нужна. Так сказал Хомутников. Теперь вот учат кавалеристов метать бутылки с зажигательной смесью, чтобы на скаку попадать в открытые люки танков. Но дураки те командиры, которые гонят лошадей в лобовую атаку на танки, а это случается повсеместно и влечет за собой массовые и бессмысленные жертвы, с болью в голосе рассказывал Чагдару Хомутников – его отстранили от командования 70-й еще осенью и послали обратно в Калмыкию формировать свежую дивизию. И очень бы не хотелось, чтобы еще четыре с половиной тысячи конников полегли так же бессмысленно, как и те из 70-й…

В пятничном номере «Красной звезды» передовица посвящена именно коннице; переведет Чагдар статью сегодня ночью на калмыцкий, и завтра отпечатают ее в Зимовниках в виде листовки – пусть знают бойцы, как высоко ставит верховное командование кавалерию и заботится о том, чтобы использовалась она толково.