Ультиматум Борна

– Мы должны заставить Карлоса убраться из Парижа, – сказал Конклин, оборачиваясь. – Что может быть лучше Москвы? – И прежде чем они могли что-либо ответить, Алекс обратился к Лавьер: – Вы говорите, он все еще доверяет вам?

– У него нет повода сомневаться во мне.

– Тогда двух слов будет достаточно. «Москва, критическая ситуация» – это главное сообщение, которое вы ему пошлете. Подайте это как угодно, но добавьте, что кризис требует вашей личной беседы.

– Но я никогда не говорила с ним. Я знаю людей, говоривших с ним, которые пытались по пьяному делу описать мне его, но мне он совершенно не знаком.

– Тем более, – сказал Конклин, поворачиваясь к Борну и Крупкину. – В этом городе у него все карты, все

. У него огневая мощь, непрослеживаемая сеть информаторов и курьеров, на каждую щель, в которую он может спрятаться – или выскочить из которой, – у него есть еще дюжина запасных. Париж – его территория, его крепость; мы можем гоняться за ним вслепую по всему городу целыми днями, неделями, даже месяцами, пока вы с Мари не окажетесь у него на мушке… можно добавить также и нас с Мо в этот сценарий. Лондон, Амстердам, Брюссель, Рим – все они более благоприятны для нас, чем Париж, но Москва – лучше всего. Как ни странно, это единственное место в мире, гипнотически притягивающее его, – и при этом наименее гостеприимное для него.

– Алексей, Алексей! – вскричал Дмитрий Крупкин. – По-моему, тебе надо передумать насчет алкоголя, потому что ты, очевидно, потерял рассудок! Допустим, Доми встретится с Карлосом и скажет ему все, что ты говоришь. Неужели ты действительно думаешь, что он, в связи с «критической ситуацией» в Москве, сорвется с места и сядет на первый же самолет до Москвы? Чушь!

– Можешь поставить свой последний рубль с черного рынка, я так думаю, – ответил Конклин. – Это послание нужно только для того, чтобы убедить его встретиться с ней. А при встрече она взорвет бомбу… Она только что получила информацию, которую может сообщить только ему лично, непосредственно.

– Ради бога, и что же это может быть? – спросила Лавьер, вынимая и тут же зажигая очередную сигарету.

– Московское КГБ подбирается к человеку Шакала на площади Дзержинского. Они сузили поиск до, скажем, десяти или пятнадцати офицеров высших званий. Если они его вычислят, Карлос будет нейтрализован в Комитете, хуже того – лубянские следователи получат его информатора, который слишком много о нем знает.

– Но откуда она может об этом узнать? – спросил Джейсон.

– Кто бы ей сказал? – добавил Крупкин.

– И это действительно правда, не так ли?

– Ваши сверхсекретные базы в Пекине, Кабуле и – простите за наглость – в Канаде на острове Принца Эдуарда, – вы же их не рекламируете, – ответил Крупкин.

– Я не знал о Принце Эдуарде, – признался Алекс. – Впрочем, бывают моменты, когда не нужно никакой рекламы – только средства передачи достоверной информации. Несколько минут назад у меня не было таких средств, только достоверная информация, но этот пробел только что восполнился… Подойди, Круппи, – только ты пока, и не приближайся к окну. Глянь между занавесками.

Русский сделал, как ему сказали: подошел к Конклину и слегка отодвинул складки кружева от стены.

– Что ты видишь? – спросил Алекс, указывая на видавший виды коричневый автомобиль внизу на авеню Монтейн. – Не очень вписывается в этот район, как думаешь?

Крупкин не стал отвечать. Вместо этого он выхватил из кармана миниатюрную рацию и нажал кнопку трансмиттера.

– Сергей, коричневый автомобиль примерно в восьмидесяти метрах вниз по улице от подъезда…

– Мы знаем, сэр, – перебил его помощник. – Мы следим за ним, и, если обратите внимание, наша поддержка припаркована через дорогу. Это дряхлый старик, который еле движется – способен разве что выглянуть в окно.

– У него есть в машине телефон?

– Нет, товарищ, и за ним пойдут и помешают ему, если он решит выйти из машины, так что внешние звонки исключаются, если только вы не прикажете иначе.

– Я не прикажу иначе. Спасибо, Сергей. Конец связи, – русский посмотрел на Конклина. – Старик, – сказал он. – Ты видел его.

– Лысый и все такое, – кивнул Алекс. – Он не дурак; он уже занимался этим раньше и знает, что за ним следят. Но не может уехать, потому что боится пропустить что-то важное, и если бы у него был телефон, на авеню Монтейн появились бы еще и другие.

– Шакал, – сказал Борн, шагнув вперед, и остановился, вспомнив приказ Конклина держаться подальше от окна.

– Теперь понял? – спросил Алекс, обращаясь к Крупкину.