В соседнем городе открылся новый клубешник в лесопарковой полосе, и наша дружная компания перекочевала туда. Вот уж действительно — рай для наркоманов и говнокуров! Каждую пятницу вечером мы сидели за столиком в ожидании «чуда». «Чудо» появлялось всегда, и никогда не подводило. Всего пятьдесят рублей, и ты — в раю.
Как-то раз мы с Григом поехали сами встретить это самое «чудо», а точнее — его знакомого барыгу, и Григ сказал тогда мне с нездоровым огоньком в глазах:
— Вот! Посмотри, Алиска! У этого человека есть все! Все-о-о!!!
Я посмотрела и увидела человека, похожего внешне на графа Дракулу из фильма «Ван Хельсинг», который смотрела недавно. Боже! Какое поразительное сходство, только хвостика волос на голове не хватает. Когда Григовский знакомец сел за руль своего новенького байка, то стал похож на крутого черта, но Григ продолжал его превозносить до небес… Какой пассаж! Мир перевернулся! Черное стало белым, а белое — черным! Отныне барыга — это бог!
…Весь непрекращающийся «Новый год» неожиданно перешел в весну, а потом и в лето. Не прошло и двух минут. Санчо с Кареном после совместного празднования стали неразлейвода, то есть неразделимы друг от друга. Прямо — сиамские близнецы! Хотя социальный статус у них существенно разнился: Санчо был из очень обеспеченной семьи, а Карен перебивался случайными заработками, в основном от приторговывания всевозможной наркотой. Я уже говорила, что отец Санчо владел санаторием, а потом выяснилось, что далеко не им одним. Сынуля, рожденный с серебряной ложкой во рту, учился в престижном вузе, был клево одет и — всегда при деньгах. Может, поэтому к нему Карен и прилепился, что у нового дружка денежки водились в отличие от него самого?
Я с Кареном тоже задружилась, хотя раньше мне он не нравился. Зато после кордебалета на танцполе он оказывался со мной рядом часто. А если Карен появлялся рядом со мной, то тут же вырисовывался и друг Санчо. Иногда мы спали втроем у меня дома, но Санчо никогда не приставал ко мне, держа дистанцию. Он просто находился где-то рядом со своим вечным плейером и наушниками.
Однажды мы дружной большой компанией сидели в бильярдной. Я оставила куртку на спинке стула — ведь рядом все свои! — и спустилась вниз на улицу. Захотелось свежим воздухом подышать, а то в зале накурено — хоть топор вешай. А когда вернулась — сотового телефона в кармане уже не было. Все дружно молчали, хотя каждый из присутствующих знал, кто это сделал. Круговая порука? Или они вместе потом вырученные от продажи телефона денежки прогуливали? Я возмутилась, но мобильник вовсе не собирались возвращать.
Проснись, Алисочка, ты не в стране чудес, а в аду!
Добиться, кто украл, было невозможно. Настроение окончательно испортилось, и я засобиралась домой.
Карен подвез меня на тачке Санчо. Он теперь частенько исполнял роль его водителя. Мы остановились во дворе перед моим подъездом. Сегодня Карен не собирался подниматься ко мне, потому что должен забрать Санчо из клуба и отвезти домой.
За лобовым стеклом лил нескончаемый дождь. Была такая жуткая слякоть и грязь, что не хотелось выходить наружу, даже чтобы всего лишь добежать до подъезда. Спрашивать «кто украл мобильник» было бесполезно, потому что я уже пробовала это сделать, когда сели в машину около бильярдной, и получила исчерпывающий ответ:
— Я не видел.
Мы оба сейчас молчали, хотя пора было распрощаться. А Карен вдруг сказал, посмотрев в окно:
— Смотри, Алиска, вот это — реальность!
Поразительно, ведь это слова явно наркомана, коим он себя не признавал. Его друзья не признавали себя наркоманами тоже. Только спустя некоторое время мне удалось это понять, а тогда… Тогда это были просто слова, и не более.
2003 год
(Из дневника Алисы)
