Умершие в мире живых. Европейские исследования

Глава 4

Диалог живых и мертвых и поминальные практики в Южной Италии

О смерти говорить сложно не только ввиду ее непреложности и неотвратимости, не только вследствие банальности постулатов, существующих в ее отношении («смерть всегда есть смерть»; «люди рождались, страдали и умирали…» и т. д.), не только в силу абсолютно онтологического и универсального характера этого понятия, но и ввиду его полисемантичности, обусловленной, среди прочего, неразрывной связью смерти с другой, не менее глобальной категорией – жизнью. Этот аспект смерти побудил такого ее исследователя, как социолог и антрополог Л.-В. Томас, подчеркнуть, казалось бы, очевидное, – что смерть «встречается повсюду в процессе существования» и «присутствует на всех уровнях повседневной жизни» человека (Thomas 2006: 14). В этой связи уместно вспомнить, что, например, в изобилующей образными определениями народной культуре Сардинии смерть именуется и как sorre ‘e sa ‘ida (родная сестра жизни).

Начиная с самых ранних стадий антропогенеза, смерть перестает быть только биологическим и физиологическим явлением, но по преимуществу представляет собой культурный феномен и тотальный социальный акт, если прибегать к терминологии Э. Дюркгейма и М. Мосса. Она играет важнейшую роль в человеческой культуре, являясь предметом осмысления и мифологизации. Неслучайно А. Я. Гуревич именует смерть великим компонентом культуры и «экраном», на который проецируются все жизненные ценности (Гуревич

1992: 9). С глубокой древности тема смерти является одной из основополагающих в контексте религиозных практик, философии, медицины, искусства и даже политики (Там же), которые в попытках разрешения «вечных» вопросов (существование Бога, понятие человеческого бытия, место человека в жизни, его взаимоотношения с высшими силами, понятие судьбы и т. п.) рассматривают причины и различные грани процесса умирания, мистические аспекты прихода смерти, связанные с ней верования, представления о загробном бытии и роли смерти в его достижении.

Однако отношение к смерти на протяжении истории не представляет собой статичную категорию: в различные исторические эпохи и в контексте различных культур, религий и верований оно отличается предельной неоднозначностью. Более того, и в рамках одного макроареала понятие смерти на протяжении того, что Ф. Бродель называет «временем большой длительности» (la longue durée – Braudel 1958), радикально менялось, что красноречиво иллюстрирует, например, эволюция этого концепта и отношений между живыми и мертвыми в Европе начиная с раннего Средневековья и до наших дней (

Арьес 1992).

Отдавая себе отчет в сложности и многоплановости понятия смерти как предмета изучения[5], мы не ставим своей целью его освещение ни в контексте современной Европы, ни даже в масштабах конкретного европейского государства. Настоящее исследование зиждется на более узком подходе и предполагает анализ лишь отдельных составляющих темы смерти в рамках одного региона, а именно – итальянского Юга. Мы обращаемся к примеру исторически относимых к нему островных областей Сицилии и Сардинии в силу того, что культурный код населения этих ареалов, в первую очередь Сицилии, традиционно отличает повышенная знаковость смерти и, в частности, культа предков (ср.: Fogazza

1989: 7; Billitteri 2003a: 40–41; Croce 2004: 79; Bilotta 2015). Отметим, что непосредственным объектом нашего интереса являются специфика и бытование в условиях современности ряда архаичных поминальных обрядов, в частности, поминальных трапез и «смертных» обрядов с участием детей, в силу высокой степени культурной консервативности этих областей, сохраняющихся и сегодня. Поскольку речь идет о католических регионах, в которых фактически исповедуется «народное христианство» (на особенностях которого мы остановимся ниже), подчеркнем, что, игнорируя литургическую и паралитургическую составляющую, мы концентрируем внимание на элементах народной, прежде всего крестьянской культуры, а также культуры «городских низов», т. е. на «символах и практиках архаического происхождения, еще и сегодня хранящих память общества, тысячелетиями ведущего аграрный образ жизни» (Niola 2009: 101).