Умопомрачение

В «Берёзках» женщины устроили настоящий ужин со свечами. Из электричества зажгли только любимый Верин торшер с бледно-зелёным абажуром. «Фисташковый», как называла его мама. Она купила и подарила дочке этот светильник на день тридцатилетия. Вера включала этот торшер, и будто окуналась в сказку. Женщины приготовили самые любимые Верины блюда: отварную картошечку с селёдкой, сало. Костя нарезала овощи для салата и заправила их острым майонезом, который Денис запрещал держать в доме, как самый вредный из продуктов. Выпили водки, потанцевали под собственное мурлыканье. Включать музыку ночью не решились. Во время танца Костя то и дело вставала на цыпочки, чтоб потереться своей маленькой грудью о большую мягкую грудь Веры. Потом они легли в постель, и Костя доставила подруге, пострадавшей от руки ненавистного мужа все мыслимые удовольствия. После чего, она пристроилась к Вере сбоку, прижалась узеньким горячим телом и, поглаживая её по разгорячённому животу, пощипывая пальчиками её расцветшие, как бутоны, розовые соски, ласково промычала:

– Терпеть не могу мужиков. От них перегаром пахнет и носками.

– А как же замуж? – расслабленным голосом спросила Вера.

– Нет, замуж меня не затащишь, – вздохнула Костя. – Ты вот замужняя, а много счастья с этого видела?

Вера промолчала.

– Ну вот, – посчитав её молчание за ответ, сказала Костя и продолжила: – У нас в детдоме училка была по рукоделию, она девчонок любила. То одну, ту другую на ночь в кровать брала, а меня чаще всех. Большая, очкастая, старая дева. Мужиков на дух не переносила. Да она сама была, как мужик. Плечи широкие, ручищи, как клещи, ноги, как брёвна. Пальцы на ногах большущие и воняют. Беломор курила. Я её сначала боялась, потом привыкла, вошла во вкус. Она меня разным удовольствиям обучила. Ну, и зона кой-чего добавила. Там без пары не проживёшь. За таких малявок, как я, бабы насмерть бьются, как гладиаторы.

Вера хотела найти какие-нибудь верные слова. Сказать этой девочке, что любит её всей душой, жалеет и очень хочет сделать её счастливой.

Но Костя уже спала. Во сне личико её было безмятежным. С него исчезло выражение настороженности, присущее каждому живому существу, будь то человек или зверь. С Верой девушка чувствовала себя в безопасности. Щёки её зарумянились, от густых ресниц под глазами была тень. Вера не удержалась и откинула одеяло, чтоб посмотреть на неё всю. Костя была небольшая, но сложена прекрасно. Тоненькая, но не костлявая, и кожа удивительно гладкая, чистая для бездомной девчонки. Вера положила руку на её плоский живот, погладила тёмную шелковинку между ног, поцеловала её в ямочку на подбородке, задула свечи и тоже уснула.

Глава четвёртая

– Так как же это вышло, Вера Сергеевна? – спросил Правдин. – Как получилось, что вы выстрелили в Козлова? Я знакомился с делом. В ходе предварительного расследования вы показали, что уехали на дачу после конфликта с мужем. Между вами вспыхнула бытовая ссора, он вас побил…

– Я тоже ему пару фингалов навесила, – вставила Севастьянова. Она сидела на стуле, свесив коротко стриженую голову и сложив руки так, будто они были в наручниках. Ссадины её почти зажили, на ней была чистая рубашка и комбинезон.

– «Неделю я пробыла на больничном, потом стала ездить на работу с дачи. В Москву переезжать не собиралась. На службе мы с Козловым не пересекались, так как работали в разных корпусах. Я была этому рада, так как считала, что между нами всё кончено, – читал следователь, уткнувшись в бумаги и изредка вскидывая глаза на Веру. – Со мной на даче жили две знакомые женщины, мои подруги: Антонина Гаврилова и Ванда Левицкая. Ванда помогала мне по хозяйству, ездила за продуктами, готовила еду, Гаврилова меня утешала. Старалась отвлечь от плохих мыслей. Козлов явился неожиданно, в первое воскресенье августа. Был полдень. Левицкой дома не было. Она уехала на машине за продуктами. Мы с Гавриловой спали, потом проснулись, лежали в постели неодетые. Когда я увидела мужа, то сразу незаметно вытащила из-под подушки пистолет. Козлов вошёл без стука. У него в руках был букетик ромашек. Наверное, он хотел помириться. Я надеялась, что он станет просить прощения, но он снова начал скандалить, увидев у меня на столе бутылку из-под вина, стал обзывать нехорошими словами, угрожал испортить карьеру. Я не выдержала и выстрелила в него, не вставая с постели. Он сразу скончался. Когда приехала Левицкая, мы с ней завернули труп Козлова в одеяло и вывезли его в лес. Там зарыли, а машину сначала хотели сжечь, но потом решили кому-нибудь толкнуть. Не пропадать же добру? Левицкая отогнала машину Козлова в Рязань, и там продала её торговцу с рынка. Вернулась поездом. Деньги мы положили в общак». Так всё и было, Вера Сергеевна? – спросил Правдин, подняв на женщину свои ясные с ободочком глаза.

– Так и было, – буркнула Вера, мельком взглянув на следователя.

– Получается, всё вышесказанное проделали вы и Левицкая. А Гаврилова в это время чем занималась? – спросил он.

– Лежала, накрывшись одеялом. Она не выносит вида крови.