Unknown

склонив набок голову, он начал усердно тыкать кистью в красные клетки на бумаге. Сделав таким

образом несколько клякс, он обнаружил, что тушь на кисти высохла, сунул кисть в рот, послюнил ее, а

затем вытер рот рукой. На лице тотчас выросли усы. Снова сделал две кляксы, уже не такие черные. Это

ему не поправилось, и он начал соединять кляксы между собой, чтобы получились человечки. Кого же

нарисовать самого противного? Ага, маму!

Он изобразил большую голову с маленькими ножками, начал рисовать дальше, но учитель не обращал

на него ни малейшего внимания, а глядел в потолок и размышлял: «Если господин Ню даст три тысячи,

это будет сказочным залогом за лавку. Даже если даст только две тысячи, тоже ничего, можно будет

еще товару купить и витрину сделать. В общем, лавка выйдет что надо! А преподавание совсем не по

мне. Еще день-два можно повозиться с мальчишкой, но чтобы всю жизнь...» Он взглянул на Небесного

дара: «Рисует человечков! Ну и пусть себе рисует, лишь бы не шумел... Хорошо бы получить заем еще

до середины августа — до праздника осени. Тогда молено снять дом подешевле, все как следует

прибрать, заплатить налог, дождаться разрешения и к началу сентября уже открыть лавку, чтобы

удобнее было закупать товар на зиму. Да, надо будет написать письмо Лю Девятому и спросить его о

ценах на шерсть!»

Ван взял кисть, капнул в тушечницу немного воды, взбил ее кистью до черных пузырей и, степенно

закатав рукава, начал писать. Иероглифы получались у него то толстыми, то топкими, и все были

связаны между собой, точно цепочка маленьких крабов. Небесный дар затаил от восторга дыхание: как

здорово пишет учитель! Он прекратил рисовать человечков и стал подражать его движениям, очень

быстро, даже быстрее, чем тот.

Кончив писать, учитель тихонько прочел написанное вслух; Небесный дар тоже пробурчал что-то, водя

пальцем по своим строчкам. Это было довольно интересно.

Вплоть до праздника осени Небесный дар так и не выучил ничего из «Троесловия», но отношения с

учителем установил неплохие. Слова «человек по природе склонен к добру» по-прежнему звучали у

него как «целый век по погоде пес кусает свинью». Кроме того, он научился некоторым шаньдунским

выражениям и очень звонко произносил «дуй» (куча) вместо «туй» (нога) или «инь» (серебро) вместо

«жэиь» (человек). Прекрасно подражал излюбленным движениям учителя: закатывал рукава, вытирал

лоб носовым платком, кашлял, таращил глаза. Писал большие кляксы, думал, что это иероглифы, и

очень прогрессировал в изображении человечков: если он рисовал на лице только рот, это была Цзи, а

если только глаза — учитель Ван. Иногда, рассердившись на Цзи, он делал ей совсем маленький рот, в

виде точки, и добавлял при этом:

— Посмотрим, как ты теперь будешь есть!

Праздник осени был первым, когда полагалось дарить учителю подарки, хоть он и преподавал всего

полмесяца. Но гос-пожа IIю отказалась дарить. Что это за учитель?! Прошел всего две страницы,

позволяет ученику рисовать человечков, не бьет его. Нет, никаких подарков! Бели хочет, может искать

другое место.

— По он очень хорош с Небесным даром,— вступился муж.

— Нельзя потакать детям!

Глава 11 УТРАТА

Учитель никак не реагировал на то, что ему не дали подарка. Это очень расстроило госпожу Ню:

некоторые люди не понимают намеков и ждут, пока им не скажут все в лицо. Да, она обязана сказать

ему, что так продолжать нельзя! Ей очень не хотелось делать этого, по другого выхода нет.

А учитель вовсе и не думал о праздничных подарках, его беспокоило лишь то, как бы довести до конца

дело с господином Ню. Тот уже одобрил его намерение открыть лавку и обещал одолжить

необходимую сумму, только срока не назначил. Учителю приходилось терпеливо ждать, потому что

выколачивать деньги — не самое веселое дело. Как только получит их, сразу перенесет свои пожитки, а

пока придется тянуть резину с Небесным даром. Все, что говорила ему госпожа Ню, он миролюбиво

поддерживал:

— Да, да, правильно, надо бить! И больше учить! Успокойтесь, госпожа, я все так и сделаю...

Он прекрасно знал, что не станет бить Небесного дара: рука не поднимется, но знал и другое, что

вынужден лгать, и часто краснел, вспоминая об этом. Деньги получать нелегко, он не может выпустить

из рук господина Ню.

Скоро они с учеником стали добрыми друзьями. «Троесловие» продвигалось очень медленно, но зато

Небесный дар узнал много других вещей. Ван рассказывал ему о своей родной провинции Шаньдун, где

есть прекрасный город Цзинань, о древнем герое Цинь Цюне, которого называют также Цинем Вторым,

о башне, где собирались его друзья. Отсюда учитель перешел к роману «Сказание о династиях Суй и

Тан», купил его литографическое издание и сверялся по нему в своих рассказах. Польше всею

Небесный дар зауважал Ли Юаньба, который боевым молотом сумел потрясти целую гору. Еще учитель

рассказывал,

что в Шаньдуне есть знаменитая гора Тайшань, города Циндао и Яньтай... Воображение Небесного дара

разыгралось в полную силу: горы, море, яньтайскне яблоки... Оказывается, на свете существует не

только их двор с единственной айвой!

— А много в Яньтае яблок?