Unknown

Пульс Стеббингса был немного учащенным, но тревоги не вызывал, и, когда я, склонившись над ним, глубоко вдохнула, запаха гангрены не почувствовала. За два дня до этого я извлекла трубку из его груди, и хотя там было небольшое выделение гноя, я полагала, что это местная инфекция, которая, вероятно, очистится без посторонней помощи. Это должно случиться само – я нечем тут не могла помочь.

Больничные бараки почти не освещались, горел только тростниковый светильник «раш-дип» (rush-dip (англ.) – тростниковая свеча, воткнутая в специальный держатель – прим. перев.) возле двери и немного света попадало от костров во дворе, поэтому мне сложно было судить о цвете лица Стеббингса, но я заметила вспышку белого, когда он приоткрыл глаза. Он хмыкнул, увидев меня, и снова закрыл их.

– Хорошо, – сказала я снова и оставила его под заботливым надзором мистера Дика.

Гвинейцу был предоставлен шанс записаться в Континентальную армию, но он отказался, решив стать военнопленным вместе с капитаном Стеббингсом, раненым мистером Ормистоном и еще несколькими моряками с «Питта».

– Я – англичанин, свободный человек, – сказал он просто. – Военнопленный может быть недолго, но – свободный человек. Матрос, но – свободный человек. Американец, скорее всего, несвободный человек.

Скорее всего, так оно и есть.

Выйдя из больничных бараков, я навестила жилище Уэлманов, чтобы проверить моего пациента со свинкой – случай неприятный, но не опасный – затем медленно прогулялась по двору под восходящей луной. Вечерний ветер стих, но в ночном воздухе стояла некоторая прохлада, и, поддавшись импульсу, я поднялась на артиллерийский равелин, который смотрел через узкий конец озера Шамплейн на гору Дефианс.

Там находились двое охранников, но оба крепко спали, источая запах спиртного. В этом не было ничего необычного. Мораль в форте была невысока, а алкоголь – легко доступен.

Я стояла у стены, положив руку на одно из орудий – его металл все еще хранил легкое тепло дневного зноя. Интересно, успеем ли мы уйти, пока оно не станет горячим от выстрелов? Тридцать два дня осталось до этого срока, и они не могли пройти достаточно быстро, чтобы это устроило меня. Помимо угрозы от англичан, форт гноился и вонял. Это походило на жизнь в выгребной яме, и можно было только надеяться, что Джейми, Йен и я покинем его, не заразившись какой-нибудь мерзкой болезнью, или не подвергнувшись нападению какого-нибудь пьяного идиота.

Позади себя я услышала приглушенные шаги и, повернувшись, в отблесках костров снизу увидела Йена – высокого и худощавого – собственной персоной.

– Могу я поговорить с тобой, тетушка?

– Конечно, – ответила я, подивившись этой необычной формальности. Я немного отодвинулась в сторону, он подошел и встал рядом со мной, глядя вниз.

– Кузина Брианна могла бы кое-что рассказать об этом, – он кивнул в сторону наполовину построенного моста внизу. – Так же, как и дядя Джейми...

– Я знаю...

Джейми говорил об этом в течение последних двух недель – новому командиру форта Артуру Сент-Клэру, другим полковникам ополчения, инженерам, любому, кто хотел слушать, и тем многим, кто не хотел. Глупо тратить огромное количество труда и материалов на строительство моста, который можно легко уничтожить артиллерией с горы Дефианс. Это было очевидно всем, кроме командования.

Я вздохнула. Не в первый раз я видела армейское безрассудство, и очень боялась, что не в последний.

– Хорошо, оставим это... Так о чем ты хотел поговорить со мной, Йен?

Глубоко вздохнув, он повернулся к освещенной лунным светом панораме озера.

– Ты знаешь гуронов, которые приходили в форт совсем недавно?

Я знала. Две недели назад группа гуронов посетила форт, и Йен провел с ними вечер, куря трубку и слушая их рассказы. Некоторые из них касались английского генерала Бергойна, чьим гостеприимством они наслаждались ранее.

Бергойн активно домогался индейцев Лиги ирокезов и, по их словам, тратил много времени и денег, добиваясь их расположения. (Лига ирокезов: древний мощный союз шести индейских племён (могавки, сенека, кайюга, онайда, онондага, тускарора) в северо-восточной части Северной Америки (примерное с 1570-х гг.), созданный с завоевательными целями. Этот союз называют старейшей демократией на Земле – он стал вдохновителем создания Конституции Соединённых Штатов – прим. перев.)

– Он говорит, что индейцы – его секретное оружие, – смеясь, рассказывал один из гуронов. – Он натравит их на американцев, чтобы они ударили, как молнии, сжигая всех насмерть.

Учитывая мои знания об индейцах в целом, я полагала, что Бергойн, наверное, слишком оптимистичен. Однако я предпочитала не задумываться, что может случиться, если он сумеет убедить энное количество индейцев сражаться за него.

Погруженный в свои мысли, Йен все еще смотрел на далекий бугор горы Дефианс.

– Тем не менее, – сказала я, объявляя заседание открытым, – почему ты говоришь об этом мне, Йен? Ты должен рассказать Джейми и Сент-Клэру.

– Я сказал.