Unknown

Крики гагар долетали с озера, удивительно громкие и зловещие. Их вопли звучали как йодль призраков, особенно когда птиц было больше одной. (йодль – нем., в культуре различных народов – особая манера пения без слов, с характерным быстрым переключением голосовых регистров, то есть с чередованием грудных и фальцетных звуков – прим. перев)

– Да? Ну, тогда, – спросила я, слегка нетерпеливо, – о чем же ты хотел поговорить со мной?

– О детях, – неожиданно сказал он, распрямляясь и поворачиваясь ко мне лицом.

– Что? – изумленно воскликнула я. Йен был молчаливым и угрюмым со времени прихода гуронов, и я предположила, что это вызвано тем, что они что-то сказали ему, но я не могла себе представить, что они могли бы говорить с ним о детях.

– Как они делаются, – упрямо проговорил он, хотя взгляд его скользнул в сторону. Если бы света было больше, я уверена, что смогла бы различить, как он покраснел.

– Йен, – возразила я после короткой паузы, – я отказываюсь верить, что ты не знаешь, как делаются дети. Что ты хочешь узнать на самом деле?

Он вздохнул, но, наконец, посмотрел на меня. Его губы сжались на мгновение, а затем он выпалил:

– Я хочу знать, почему у меня не получается это сделать.

Я смущенно потерла губы костяшками пальцев. Я знала – Бри рассказывала мне – что у них с Эмили, женой-могавком, дочь родилась мертвой, а потом у нее случились выкидыши – по крайней мере, дважды. А также о том, что именно эта неудача привела к тому, что Йен покинул могавков в Снэйктауне и вернулся к нам.

– Почему ты думаешь, что причина в тебе? – спросила я прямо. – Большинство мужчин обвиняют женщину, когда ребенок мертворожденный или случается выкидыш. И большинство женщин так же, если на то пошло.

Я винила нас обоих – себя и Джейми.

Он раздраженно издал горлом негромкий шотландский звук.

– У могавков не так. Они считают, что когда мужчина возлег с женщиной, их духи сражаются. И если его дух побеждает ее дух, то ребенок пустил корни, а если наоборот, то этого не происходит.

– Хмм... – пробормотала я. – Ну, это один из способов описать этот процесс, и я бы также не сказала, что они не правы. Проблема может быть, как в мужчине, так и в женщине, индивидуально, но это может быть что-то у них вместе.

– Да.

Я услышал, как он сглотнул, прежде чем продолжить.

– С гуронами была одна из женщин из Снэйктауна – Каньен`кехака, она знавала меня, когда я там жил. И она сказала мне, что у Эмили есть ребенок. Живой.

Он встревоженно переминался с ноги на ногу, пока говорил, хрустя костяшками пальцев. Но сейчас он успокоился. Луна поднялась и светила в ему лицо, оттеняя впадины глаз.

– Я думал, тетя, – тихо сказал он. – Я очень долго думал. О ней. Эмили. Об Йексе. О… моей крошке.

Йен умолк, с силой прижав большие кулаки к бедрам, но снова собрался и продолжил более уверенно.

– И в последнее время я подумал кое о чем другом. Если... Когда, – поправился он, оглядываясь через плечо, словно ожидая, что Джейми возникнет словно черт из задницы, свирепо сверкая глазами, – мы поедем в Шотландию, я понятия не имею, как все сложится. Но если я... Если я женюсь снова, может быть, там или здесь…

Он вдруг взглянул на меня, и его лицо выглядело старым от страдания, но, в то же время, было душераздирающе молодо в надежде и сомнении.

– Я не могу взять девицу в жены, если знаю, что я никогда не дам ей живых детей.

Он снова сглотнул, опустив глаза.

– Могла бы ты... посмотреть на мое причинное место, тетушка? Чтобы понять, быть может, с ним что-то неладно?

Его рука потянулась к набедренной повязке, но я остановила его поспешным жестом.

– Возможно, это может подождать, Йен. Позволь мне сначала изучить историю болезни, и тогда мы посмотрим, нужно ли мне проводить осмотр.

– Ты уверена? – его голос звучал удивленно. – Дядя Джейми рассказал мне, как ты показывала ему сперму. Я подумал, может быть, у меня с этим, в некотором роде, не все в порядке.

– Ну, в любом случае, мне нужен микроскоп, чтобы ее увидеть. И, несмотря на то, что существуют такие вещи, как патологическая сперма, обычно, когда это так, зачатия не происходит вовсе. Но, как я понимаю, затруднений с этим не возникало. Скажи мне... – я не хотела спрашивать, но не было никакого способа избежать этого, – твоя дочь... Ты ее видел?

Монахини показали мне мою мертворожденную дочь. «Лучше, если вы увидите», – сказали они с мягкой настойчивостью.

Йен покачал головой.

– Не сказать, что так. Я имею в виду... Я видел крошечный сверток, который они сделали, завернув ее в шкурку кролика, и подняли его высоко на разветвление красного кедра. Я приходил туда ночью, ненадолго. Просто... Ну, хорошо. Я действительно подумывал о том, чтобы снять его и развернуть, чтобы увидеть ее лицо. Но это причинило бы беспокойство Эмили, так что я не стал.

– Я уверена, что ты сделал все правильно. Но... Ах, проклятье, Йен, я прошу прощения... Но твоя жена или другие женщины говорили ли, что с ребенком явно что-то не так? Была ли она... каким-то образом уродлива?

Он взглянул на меня широко отрытыми от потрясения глазами, и на мгновение его губы беззвучно шевельнулись.