Unknown

Конечно, это была лишь техническая формальность, учитывая атмосферные условия. С тем же успехом сейчас могли быть глубокие сумерки.

Раздумывая, Вилли взглянул на сгущающиеся облака. Будет дождь, никаких сомнений, и скоро. Что ж, им с мерином не привыкать к такому – не раз приходилось промокать насквозь. Вздохнув, Уильям спешился и развернул парусиновый спальный мешок – часть военного снаряжения. Вскочив обратно в седло, он обернул плечи парусиной, развязал завязки на шляпе и надвинул ее как можно ниже, после чего упорно продолжил искать дорогу.

Застучали первые капли, и болото разразилось невероятным запахом в ответ. Землистый, пышный, растительный и... плодородный что ли – будто сама трясина разверзлась и с ленивым удовольствием подставила небу свое тело, источая ароматы, словно надушенные взлохмаченные волосы дорогой шлюхи.

Уильям инстинктивно потянулся в карман за книгой, желая запечатлеть эту поэтическую мысль на полях, но помотав головой, буркнул себе под нос: «Болван».

Вилли особенно не переживал. Ведь и в самом деле, как он и говорил капитану Ричардсону, он изъездил этот Грейт Дисмал вдоль и поперек. Правда, в те разы Уильям приезжал не один. Они время от времени наведывались сюда с отцом, чтобы поохотиться или провести время с индейскими друзьями отца. Это было несколько лет назад. Но...

– Черт! – воскликнул Вилли. Он заставил коня продираться сквозь заросли, которые, как он надеялся, обрамляли дорогу, но в результате наткнулся на еще одну чащу – темную гущу мохнатого можжевельника, благоухающего под дождем, словно стакан голландского джина. Нет места, чтобы развернуться. Бормоча, он сдавил коленями бока мерина и, цокая языком, принудил того пятиться.

С тревогой Уильям обнаружил, что следы, оставленные копытами коня, медленно заполнялись водой. И это не дождь. Земля была влажной. Очень влажной. Услышав чавкающий звук, когда задние копыта наткнулись на трясину, он инстинктивно наклонился вперед, торопливо понукая коня по ребрам.

Застигнутый врасплох, конь запнулся, удержал равновесие – и вдруг его задние ноги проскользнули в грязи и подкосились. Резко дернув головой вверх, он заржал от удивления. Уильям, недоумевая в равной степени, перелетел через скрученный спальный мешок и, разбрызгивая грязь, плюхнулся на землю.

Словно ошпаренный кот, он вскочил на ноги, паникуя при мысли о том, что его засосет в одну из скрытых трясин Грейт Дисмала. Однажды Уильям видел скелет оленя, которого засосало в одну из таких, хотя и смотреть-то было особенно не на что: лишь рогатый череп, наполовину утопленный и перекошенный на одну сторону, и челюсти с длинными желтыми зубами, приоткрытые, будто в крике, как ему тогда представлялось.

Вилли торопливо пошлепал к пучку травы и, забравшись на него, с гулко бьющимся сердцем скорчился, словно жабий король. А как же конь? Его засосало в трясину?

Мерин лежал на земле, мечась в грязи, и ржал от страха. Его усилия сопровождали потоки грязной воды, пеленой взлетающей в воздух.

– Иисусе.

Уильям ухватился за пучок высокой травы, медля в нерешительности. Это трясина? Или просто грязь?

Стиснув зубы, он вытянул одну ногу, осторожно поставив ее на встревоженную поверхность. Его сапог проваливался всё глубже... и глубже... Вилли поспешно отдернул ногу назад, но она без труда выплыла с хлюпающим звуком. Еще раз... да, дно есть! Так, теперь вторую... Уильям поднялся, по-аистиному махая руками, чтобы удержаться на ногах, и...

– Отлично! – на выдохе выпалил он. Просто грязь, слава Богу!

Шлепая по направлению к коню, Уильям подхватил спальный мешок, свалившийся во время падения. Набросив его коню на голову, он быстро завязал ему глаза. Так поступают во время пожара в стойлах, когда лошадь слишком паникует. Однажды, когда в конюшню в Маунт Джосайя (речь идет о плантации, расположенной близ Ричмонда, штат Вирджиния, которую когда-то приобрела Изабель Дансени. – прим. пер.) ударила молния, отец показывал, как это делается.

К своему удивлению, Вилли обнаружил, что это вроде помогало. Конь мотал головой туда-сюда, но копытами уже не бил. Взявшись за уздечку, Уильям подул коню в ноздри, приговаривая бессвязные успокаивающие слова.

Фыркнув, конь обрызгал его, но, похоже, пришел в себя. Уильям потянул его голову вверх: с порядочным всплеском грязной воды конь перевернулся на грудь и практически тем же движением тяжело поднялся на ноги. Пока животное с ног до головы отряхивалось от воды, повязка на глазах ослабла, а грязь разлетелась в стороны, покрыв всё и вся на десять футов вокруг.

Уильям был слишком счастлив, чтобы переживать об этом. Схватившись за край парусины, он потянул и сбросил ткань, после чего взялся за уздечку.

– Так, – запыхавшись, произнес он. – Давай-ка выбираться отсюда.

Конь не обратил на его слова никакого внимания. Внезапно подняв морду, он посмотрел куда-то в сторону.

– Что за...

Огромные ноздри обагрились красным, и, издав порывистое ржание, конь рванул мимо, выдернув поводья из рук Уильяма и опрокинув его плашмя в воду — снова.