untitled

сов, — вспоминал потом Эллиот. — Одна девушка подошла ко

мне и спросила: “А что же будет, когда он вырастет?”. К концу

вечеринки Бен сидел в окружении шести красоток, и они все

смотрели ему в рот».

Для Бена, застенчивого, далеко не спортивного вида

паренька, который никогда не был особенно популярен в своей

школе, все это было «сюрреально». До самого начала «войны»

за контракт с ним он жил в «малой сети» школы, семьи и

атмосферы маленького городка. Его аудиторией были роди-

тели, друзья и официантки в местной закусочной — он остав-

лял им свой автограф на меню. А сейчас из-за изменений в

структуре «сетей», ставших возможными благодаря MTV, он

вот-вот должен был стать известным. Это великолепное чудо-

вище, известность «большой сети», сверкающее своим цикло-

пическим глазом над саванной «малых сетей», вдруг уделило

все свое внимание ему.

Поначалу родителей Бена (его отец, Хауи, был врачом в Пре-

свитерианской больнице в Гринвилле, штат Техас, а мать, Ди, имела диплом консультанта) потряс тот факт, что они живут

под одной крышей с рок-звездой. Предложения, сыпавшиеся их

сыну, сулили больше денег, чем они видели за всю свою жизнь: 124

два с половиной миллиона долларов певцу, о котором никто

никогда не слышал, и группе, которая играла только на школь-

ных танцах и в кофейнях. Ди рассказала мне: «Мы сказали ему:

“Бен, может, ты сначала закончишь школу и колледж, а потом

уже займешься всем этим?”. Но Бен не захотел ждать. Ему каза-

лось, что он и так всю свою жизнь ждал. Как можно требовать от

четырнадцатилетнего, чтобы он подождал шесть лет? Бен гово-

рит, что это его предназначение, и я ему верю. Его время при-

шло. Песни у него уже есть, и ждать больше ни к чему». Ди пони-

мала, что рок-сцена — это и много девушек, наркотиков и алко-

голя. «Но мы попытались дать Бену правильные представления

обо всем этом, — сказала она. — Взять, например, Курта Кобейна, это один из его героев. Мы сказали: “Ты можешь уважать его

музыку, но не то, что он сделал со своей жизнью”». И Бен отве-

тил: “Да, я это понимаю”».

В июне Хауи, Роджер и Бен встречались в Лос-Анджелесе

с представителями лейблов. Мадонна пригласила их к себе

домой на обед и едва не уговорила заключить контракт с ее лей-

блом Maverick прямо там же. Когда они обедали, на мотоцикле

приехал Энтони Кидис из Red Hot Chili Peppers. А на следующий

день перед отелем, где они жили, остановился белый лимузин, и их отвезли в Малибу на встречу с Джимми Айовайном, гла-

вой Interscope Records, на его роскошную виллу на берегу океана, которая занимает несколько акров, рядом с виллой Дэнни Голд-

берга. Айовайн пригласил нескольких друзей, чтобы вместе

посмотреть чемпионский бой по боксу в среднем весе, — Акселя

Роуза, Тома Петти, Джо Страммера и Доктора Дре. Для Хауи это

было как если бы он умер и попал в Hard Rock Cafe на небесах. Он

вырос в те времена, когда рок-звезд и их фанов связывали лишь

несколько едва доступных фэнзинов — когда знание секрета, как

расположены порожки на гитаре Джимми Пейджа, благодаря

125

чему она звучала, как в песне Whole Lott a Love, было едва ли не

оккультным, доступным лишь избранным. Но Бен, дитя совре-

менных СМИ, точно знал, как вести себя в компании рок-звезд.

Это было все равно что смотреть MTV.

Потом кто-то принес гитару и дал ее Петти, и он тут же на

месте сочинил песню «Джимми Айовайн и его зеленые фут-

больные поля», имея в виду футбольные матчи с участием

рок-звезд и боссов музыкальной индустрии, которые проходили

в Лос-Анджелесе до тех пор, пока жены участников не заставили

их прекратить это дело, потому что они уже были не слишком

молоды и получали во время игры травмы. (Но в песне содер-

жался и намек на ту кучу денег, которую Айовайн заработал в

музыкальном бизнесе.)

— Потом он передает гитару Джо Страммеру, — рассказал мне

Гринауолт, — и все говорят: «Джо, сыграй London Calling». А Джо

говорит: «Пошли вы! Не буду я играть London Calling». Потом он

берет гитару и играет эту песню, а после говорит: «Эй, пацан, лови!». И бросает гитару Бену, который сидит в другом конце

комнаты, метрах в десяти. И гитара летит над стеклянным

кофейным столиком за миллион долларов и над всякой дорогу-

щей дребеденью, а Бен встает, спокойно ловит ее, садится и поет

пару своих песен. И все эти парни просто обалдевают.

В конце концов, отношения Дэнни Голдберга с Куртом

Кобейном (Голдберг был менеджером «Нирваны» и другом

Кобейна) сыграли свою роль в том, что Бен выбрал Mercury. Голд-

берг даже попросил вдову Кобейна, Кортни Лав, позвонить

Бену. «Я поднимаю трубку, и там женский голос, и она не объ-

ясняет, кто она такая, а начинает говорить быстро-быстро. —

рассказывал мне Бен. — Говорит, что она слышала мои песни и

они ей понравились, и так далее, и потом я, наконец, понимаю, что это Кортни Лав. Слушай, я даже не знаю, когда она успевает

126

дышать, — так быстро она говорит. Это, наверно, как если играть

на волынке — ты должен научиться дышать через нос».

По условиям контракта, который все-таки был заключен, Бен