Усадьба леди Анны

Между тем король приступил к трапезе, и, волей-неволей, всем пришлось взяться за вилки. Два лакея обносили гостей блюдами, а Макс, чуть успокаиваясь, исподтишка рассматривал фрейлин своей жены. Стояли они у дальней стены, но как раз напротив него, тихонько перешептываясь с парой дежурных офицеров.

«Интересно, где она этаких нашла? Они не эспанки, это очевидно, но и при дворе я их раньше не видел. А дамы в совершенно необычной одежде. И при этом ведут себя так, как будто привыкли к ней. Как будто не понимают, как выделяются на общем фоне. Или это вообще свойственно женщинам — такая вот легкость? Но вот та, что в возрасте… Она ведь тоже не боится перемен, получается? Не боится показаться немодной и вызывающе одетой. Поразительное вольнолюбие! Всегда считал, что женщинам присущ стайный инстинкт. Что носит одна, то наденут и все остальные. А тут, получается, что моя жена… — он мысленно споткнулся, а потом более решительно повторил про себя это слово — «жена»… — да! Моя жена — законодательница моды?! Все же есть в ней, похоже, нечто необычное!». Решение пришло быстро, и, оторвавшись от тарелки, он наконец-то взглянул на герцогиню, мгновенно испытав острое облегчение от того, что в данный момент она и вовсе на него не смотрела: Анна Ангуленская живо что-то обсуждала с министром финансов.

«Какое живое лицо!» — это было его первое ощущение. Сделав незаметный вдох, он позволил себе задержать взгляд, рассматривая девушку пристальней.

«Карие с прозеленью глаза, чистая белая кожа, темные ресницы и изящного рисунка брови… — Макс как бы впитывал этот образ, стараясь сконцентрироваться на деталях и все время что-то упуская: — Губы… У нее непривычно крупный рот… Странно выглядит… Но, пожалуй, это даже красиво».

Отвел глаза, чтобы не показаться назойливым и что-то невпопад ответил соседу на вопрос. Почему-то герцогу стало легче дышать, и второй взгляд на жену он бросил уже без особой боязни, просто стараясь лучше рассмотреть её.

«У нее очень нежные руки и вполне изысканные манеры… А когда она улыбается — у уголков губ появляются очаровательные скобочки… Как странно, что та монументальная особа, что стояла со мной у алтаря, и эта девушка — один и тот же человек…»

И тут герцогиня, закончив свой разговор с господином Дюпревилем, взглянула на мужа.

Макс забыл, как дышать, стараясь по ее лицу уловить, что она сейчас ощущает…

Не было брезгливости, раздражения или презрения. Пожалуй, легкое удивление, как будто она увидела человека, о котором давно забыла, и легкий вежливый интерес. Не более…

Герцогиня посмотрела на бледного и мрачного супруга и перевела взгляд на окликнувшего ее короля.

— Ну-с, Анна, скажи мне, скоро ли будет готова первая партия?

— Не раньше конца лета, ваше величество. Король чуть нахмурился, но кивнул, как бы соглашаясь, а потом, обращаясь к дофину, сказал:

— Ну, мальчик мой, сам объявишь новость?

Люди за столом насторожились, только министр торговли, герцог Валионе, стал похож на кота, безнаказанно отведавшего свежих густых сливок. Дофин чуть улыбнулся и глядя на замерших гостей сказал:

— Завтра будет официальное сообщение… Но вам я могу сказать сейчас: мой брак с энтальянской принцессой решен. Сегодня энтальянские послы подписали брачный договор от имени его королевского величества Алессандра дель Канетто. Её высочество Антонелла дель Канетто прибудет ко дню нашего бракосочетания. Оно назначено на день святого Вельтена.

— Середина осени — прекрасное время! Я счастлив, что имею честь поздравить вас одним из первых, ваше высочество! — довольным голосом произнес герцог Валионе. У него, похоже, этот брак вызывал исключительно положительные эмоции. Он явно надеялся на преференции для своего министерства.

Гости наперебой начали поздравлять наследника престола, а Макс, для которого это уже не было новостью, внимательно следил, как говорит и двигается его жена. Было в ее одежде, в манере держаться и говорить что-то завораживающее. Хотелось смотреть не отрываясь, как на легкий ручеек, тихо журчащий по каменистому ложу.

— Максимилиан, — голос короля заставил гомон за столом стихнуть. — Ты будешь на церемонии хранителем колец.

Анна вспомнила, что на ее собственном венчании подушечку с кольцами держал сам дофин, лично. Пока герцог разговаривал с королем и благодарил за оказанную честь, она очередной раз украдкой кинула на него взгляд.

Тогда, на свадьбе, она толком не запомнила ни его лица, ни его голоса. Только холодное равнодушие при прохождении обряда и общее ощущение молодости, красоты и неприязни.

Сейчас он выглядел значительно более живым. Заметно стеснялся своего шрама, по возможности поворачиваясь к собеседнику целой стороной лица. Ко всем, кроме нее. К ней, напротив, старается повернуться шрамом. Отпугивает?

Не сказать, что держится скованно, скорее, погружен в свои мысли. Мало ест и много рассматривает ее исподтишка. Непонятно, стесняется или она ему неприятна?