Ушаков и Нельсон: два адмирала в эпоху наполеоновских войн

Гордясь удачным исходом своего похода, Гантом любил говорить, что он спас Франции её счастье. Легендарный корвет, спасший Наполеона, в 1803 году обосновался в Тулоне. По желанию Наполеона фрегат поставили на якорь, а на его корме написали золотыми буквами: «Мюирион», взятый в 1797 году в Арсенале Венеции завоевателем Италии. Он возвратил из Египта в 1799 году спасителя Франции». После реставрации Бурбонов фрегат был превращён в тюрьму, а в 1850 году пошёл на слом.

Итак, в 10 часов утра 9 октября корабли причалили к пирсу порта Фрежюс. Радость местных жителей была огромна. Вот как описывает прибытие Бонапарта участник свиты Денон, бывший с ним на фрегате «Карреру»: «Ничто не было так неожиданно, как наше прибытие во Францию. Новость об этом распространилась в народе с быстротой молнии. Как только увидели флаг командующего, сразу набережная была заполнена людской толпой. Имя Бонапарта произносилось таким образом, что было понятно, как он здесь необходим. Воодушевление достигло высшей степени и даже вызвало некоторые беспорядки. Опасность заражения (эпидемия холеры из Египта) была забыта. Находившиеся на воде лодки в два счета заполнили наши оба корабля людьми, которые больше ничего не боялись. Сбылась их надежда, и они снова видели Бонапарта. Казалась, вся Франция покорилась ему, ему, который должен вернуть ей славу и честь».

Вечером того же дня генерал Бонапарт с несколькими спутниками покинул город. Новость о его передвижении обгоняла карету. Повсюду его встречали толпы ликующего народа. В дороге Бонапарт отправил Директории письмо с мотивами своего возвращения из Египта. В день появления в Париже генерал Бонапарт посетил люксембургский дворец с приветственным визитом. Директора республики были обеспокоены неожиданным прибытием знаменитого генерала. Они обсуждали между собой вопрос об аресте генерала, оставившего армию без распоряжения правительства и нарушившего условия карантина (40 дней в изоляции). Правда, в тот день правительство приняло генерала ласково и не делало ему упреков. Слава Бонапарта служила ему лучшей защитой.

Узнав о прибытии команды Бонапарта во Фрежюс, Талейран обеспокоился: популярность Наполеона была слишком велика, он решил продать Бонапарту план переворота. Утром 17 октября Талейран по приглашению Жозефины вошёл в дом Бонапарта. Генерал был взбешён. Он кричал на Талейрана, обзывал последними словами, топал ногами. Когда Бонапарт устал и сделал перерыв, Талейран заговорил спокойно и взвешенно. Он сказал, что непричастен к бедам генерала в Египте, и добавил, что сейчас уже следует подумать о другом. По мере того как Талейран говорил, Бонапарт успокаивался.

Талейран рассуждал, что Родина в опасности, что сейчас как никогда стране необходима сильная решительная личность, способная защитить Францию от внешних и внутренних врагов, что Директория – это колосс на глиняных ногах. Она ненавидима народом и армией. Франция никогда не простит им, если они не воспользуются сложившейся ситуацией и генерал Бонапарт не возьмет всю полноту власти в свои руки. Этого хочет Франция, этого хочет История. Надо торопиться.

Талейран много говорил. Он рассказал Бонапарту, как воздействовать, используя слабые места, на каждого из директоров, какие действия и в какой последовательности следует предпринять в отношении парламента и в отношении прессы. Талейран рассказал, что их поддерживает финансовая буржуазия в лице такого-то и такого-то банкиров, так что недостатка в деньгах не будет. Вот это был первый по-настоящему серьезный аргумент – деньги. Вторым важным фактом было сообщение Талейрана, что министр полиции Директории Жозеф Фуше будет на его стороне. В заключение Талейран заверил, что армия поддержит прославленного полководца, а народ уже сейчас готов видеть в Бонапарте вождя.

В Париже в то время расквартировалась 17-я дивизия. На офицеров и солдат этой дивизии Бонапарт мог положиться. Он мог рассчитывать в первую очередь на генералов, прибывших с ним из Египта: Бертье, Мюрата, Андреосси, Ланна, Леклерка, Мармон, а также контр-адмиралов Гантома и Пьер Дюмануара. Бонапарт мог положиться на генералов, знакомых ему по итальянской кампании, – Морана, Фрегевиля, Беррюйе, Монси, Дюпона и в меньшей степени на генерала Макдональда и генерала Лефевра, который занимал должность командира парижского гарнизона.