Ущелье дьявола

Запечатав письмо, он оделся и сошёл в сад. Пастор был уже там. Юлиус подошёл к нему и почтительно и дружественно пожал ему руку.

- Так вы не ходили со своим приятелем на охоту? - осведомился у него пастор.

- Нет, - ответил Юлиус, - мне надо было много написать.

И тут же прибавил:

- Я писал письмо, от которого зависит счастье всей моей жизни.

И он вынул из кармана письмо.

- В этом письме я обращаюсь к отцу с одним вопросом, на который с нетерпением ожидаю ответа. Чтобы получить этот ответ часом раньше, я готов дать, бог знает что. Самому съездить за ним? Я даже думал об этом некоторое время, но прямо не хватило решимости. Не найдётся ли в Ландеке какого-нибудь парня, который согласился бы немедленно съездить верхом, отвести это письмо во Франкфурт и привезти мне тотчас же ответ в Гейдельберг? Я заплачу ему, сколько он пожелает.

- Это очень просто, - сказал пастор. - Сын почтаря живёт в Ландеке. Его знают все почтовые учреждения по всему этому тракту, он иногда ездит вместо отца и будет в восторге, если ему представится случай заработать малую толику.

- О! Так вот и письмо, пускай едет!

Пастор Шрейбер взял письмо, позвал своего мальчика-слугу и послал его к сыну почтаря сказать, чтобы тот оседлал лошадь и явился к дому пастора, как можно скорее.

- Мальчик успеет за три четверти часа сбегать в Ландек и обратно за верховым. И вы отдадите ему письмо собственноручно, чтобы оно не затерялось.

И он машинально взглянул на адрес:

- Барону Гермелинфельду? - произнёс он с радостным изумлением. - Это фамилия вашего батюшки, г-н Юлиус?

- Да, - ответил Юлиус.

- Так вы сын барона Гермелинфельда! Значит я, бедный деревенский викарий, имею честь принимать у себя в доме сына этого знаменитого учёного, имя которого славится по всей Германии! Сначала я был только счастлив, что вы у меня в гостях, а теперь уже я буду гордиться этим. А вы и не сказали мне, кто вы такой!

- Я вас всё-таки прошу не называть меня по фамилии ни при Христине, ни при Самуиле, - сказал Юлиус. - Мы оба с Самуилом сговорились не открывать своих имён, и мне не хочется, чтобы он счёл меня за ребёнка, который не умеет сдержать своего обещания даже в продолжении нескольких часов.

- Будьте покойны, - сказал добряк пастор, - я не выдам вашей тайны. Но я очень рад знакомству с вами. Сын барона Гермелинфельда! Если б только вы знали, какое уважение я питаю к вашему батюшке!… Я часто говорил о нём с моим задушевным другом, пастором Оттфридом, который некогда учился вместе с ним.

Разговор оборвался, вошёл Самуил.

- Ну что, доволен ты своей охотой? - спросил его Юлиус.

- Прямо в восторге! Хотя я и ничего не убил, - сказал он со смехом, - но я нашёл и логовище, и такие следы…

Почти одновременно с ним вернулась и Христина. Молодые люди объявили накануне, что они уедут после завтрака.

Все уселись завтракать. Пастор пребывал в радостном настроении от новости, которую он узнал относительно Юлиуса, Юлиус - в мечтательном, Христина была серьёзна, а Самуил - очень весел.

Когда отпили кофе, пастор посмотрел на Юлиуса с ласковой мольбой:

- Неужели, - сказал он, - вам необходимо так скоро вернуться в Гейдельберг? Раз вам так нужно поскорее получить ответ на письмо, почему бы не подождать его здесь? Сюда оно попадёт двумя часами раньше.

- Ну, а мне, - отозвался Самуил, - решительно невозможно остаться. Мне бы, разумеется, было очень приятно пользоваться всю жизнь таким гостеприимством, как ваше, охотиться здесь, дышать чудным воздухом, но у меня масса занятий, теперь в особенности! Я занят одним исследованием, которое ни на минуту не хочу прерывать.

- А г-н Юлиус?

- О, Юлиус-то свободен! Однако, и он должен помнить, что у него также есть там дела.

Христина, молчавшая до сих пор, пристально посмотрела на Самуила и сказала:

- Разве это такие дела, что г-н Юлиус даже и одного дня не может побыть у нас?

- Вот, вот! Помоги-ка мне уговорить его, дитя моё! - сказал весело пастор.

- Вероятно, это начало неприятельских действий? - отозвался Самуил смеясь, но в то же время он бросил на Христину многозначительный взгляд, который она прекрасно поняла. - В самом деле, борьба оказывается с неравными силами. Я, однако, не намерен сдаваться, и если мадемуазель разрешит мне отвести Юлиуса в сторону и напомнить ему в двух словах о том, почему его присутствие в Гейдельберге необходимо…

- Пожалуйста, - произнесла презрительно Христина. Самуил отвёл Юлиуса в угол.