Усё

– Рит, ну перестань уже, а? Какой я к черту Сержик? Я обычный долбанный Сергей.

– Утипути, какие мы сердитые!

Она проводит ладонью по моей щеке, вот-вот потреплет, как щенка.

Шампанское я, разумеется, пить не стал, но ей налил, а сам глотнул виски.

Пока она выла в ванне, изображая оперное пение, неожиданно позвонил мой школьный друг Виталик. Мы не виделись с ним лет пять, наверное, но время от времени он звонит, чтобы одолжить денег.

– Серега, привет! Как дела, дружище? Давно не виделись.

– Привет, Виталь. Да все путем. Живу, работаю. Как сам?

– Да по всякому, ну ты знаешь. Я про долг свой помню, ты не думай.

– Да я не думаю. Я же сказал, отдашь, когда сможешь.

– У меня к тебе дело срочное. Встретимся?

– Когда?

– Сегодня.

– Не могу, у меня гости. Но если такое срочное, забегай, я адрес дам.

И я дал ему адрес.

Я не сильно удивился, когда он снова попросил денег. Боялся, что по телефону я откажу ему. Уж больно много он мне уже должен. Я перевел ему на карту нужную сумму.

– Завязывал бы ты с азартными играми, – сказал я, сознавая, впрочем, что азартные игры отныне не самая его большая проблема с тех пор, как из-за постоянных стрессов, связанных с коллекторами, он начал злоупотреблять.

В Виталике есть что-то от недокормленного бычка, он неспокоен, возбужден, вечно голоден, мычит, когда чувства переполняют его, в нем ворочаются страсти, трутся друг о друга сумрачные влечения, он рожден на свет божий попадьей, его отец пять лет назад принял схимну, у Виталика есть брат-близнец, настоящий, не выдуманный.

Из ванной с махровой чалмой на голове, завязывая поясок на шелковом халате с белыми аистами, который она очевидно притащила с собой, вышла Марго.

Виталик замычал.

– Добрый вечер, – говорит она ему, придерживая чалму.

Он шумно выдохнул и раздул ноздри.

– Вы, кажется, не знакомы.

Я представляю их друг другу.

Виталик стоит, уставившись на Ритку, как на чудо. Он трет глаза, трясет лысеющей башкой, словно не может поверить, что эта нежная барышня ему улыбнулась. Он ощущает непреодолимое желание что-то сделать, то ли гору свернуть, то ли до беспамятства напиться. Это, конечно, не точно, откуда же взяться точности в таком деле, откуда мне знать, что творится в душе другого, но именно это подсказывает мне мое искаженное писательское воображение.

– Выпьем за знакомство.

Я хотел ее остановить, но Марго уже протягивает ему бокал.

В расстегнутой сумке у него двадцать пачек нурофена, добытый по случаю феназепам и пакет чипсов. После шампанского Виталик выпячивает ребра веером и наливает себе виски.

Удивленный взгляд Риткиных ласковых глаз распаляет его все сильнее. Он пьет второй стакан.

– Ря-а!

Этим ря Виталий хотел выразить что-то очень личное, и в тоже время универсальное, что-то, как мне показалось, древнерусское, былинное, старообрядческое.

Он открывает пачку чипсов и пожирает их, как великан. Они сыплются и исчезают в его раскрытой пасти кита.

– Осторожно, зубочи…стка…

– Ы-ы?

Триумфальный хруст. Великан задирает голову, вытряхивая в рот остатки. Виталик – зубочистко- и шпагоглотатель, цирковой артист, трюкач, фокусник. Он надувает пустой пакет и мощный хлопок оглушает нас. Так рвется на куски его сердце.

– Я тут подумал, Маргарита. Знаете что. Я вас похищаю. Я строю на Волге дом, большой, два этажа, берите кошек, детей, родителей, места всем хватит! Заживем сказочно! Возле леса! Я вырою колодец. Посажу картошку. Убью медведя. Найду золотой рудник. Соглашайтесь, Марго!

Отвернувшись, Виталий принял феназепам, лег на кровать и отключился.

– Выстави его! – громко шепчет Ритка.

– Он спит!

– Разбуди!

– Да пусть спит.

– Разбуди и вытолкай!

– Вытолкаешь ты этого лося. Сто кеге. И потом куда его в таком состоянии выталкивать?

– Да мне плевать!

– Перестань.

– Выбирай, или он или я!

– Ты сама-то себя слышишь?

– Ясно! Теперь мне все ясно!

Она вытащила из своей сумки фен и без всякого зеркала принялась сушить волосы возле спящего. Он приоткрыл глаза, застонал и повернулся к Марго спиной.

Моя бывшая двинулась на выход, обозвав меня тряпкой. Я смеялся и не мог остановится, сохраняя в памяти, как вне себя от злости, она не могла попасть в рукав красного платья, я не мог понять, что ее так взбесило. Как только входная дверь хлопнула, на пол с грохотом упал со стены половник. Очевидно, под тяжестью любви и удачи.

Я нашел телефон мастера, уже много сделавшего для меня, объяснил суть проблемы и он пообещал завтра поехать со мной в "Севилью". Затем набрал Риткин номер и спросил в каком часу ей удобно, чтобы мы приехали, хотя я уже договорился на утро. Холодно поблагодарив меня, она ответила, что «чем раньше, тем лучше», и отключилась.

Однако на следующий день мастер поехать не смог, он внезапно запил, хотя и пообещал сделать это через пару-тройку дней.

Проснулся Виталик. Некоторое время он сидел и смотрел в стену. Потом сходил в туалет, выпил молока на кухне.

– А богиня где?

– Рита уехала.

Он вылил в стакан остатки виски, безразлично выпил, вернулся в комнату и снова лег. Когда вечером приехала Рита, на этот раз не такая нарядная, она снова застала его храпящим.