Утоли мои печали

И Марьяна сделала, как задумала. Сделала. Осталось самое тяжелое – финал драмы!

И Марьяне ужасно этого не хотелось!

Вот и настал сегодня день юбилея Глафиры Сергеевны и день, в который должна была восстановиться, наконец, справедливость и раскрыться преступление.

Конечно, она нервничала и переживала, и это еще очень мягкое определение того, что происходило с ней, но Марьяна специально провела небольшой обряд для уравновешивания эмоций и молитвы прочла, и, главное, уговорила себя мысленно, что значит, так должно было случиться. И что по каким-то неведомым причинам именно ей выпала тяжкая доля разоблачения убийцы.

Вроде бы получилось как-то взять себя в руки и сконцентрироваться, но тут позвонила юбилярша и попросила ее прийти к ней до обеда.

Марьяна ожидала, что Глафира Сергеевна находится на грани сердечного приступа от переживаний, тревоги и волнений, и чуть не бегом примчалась в дом к соседям, ругая себя по дороге за то, что сказала ей про свои подозрения, разволновала!

О чем она только думала! Человеку девяносто лет! А она ее такой новостью ошарашила!

Коротко стукнув в дверь, Марьяна с ходу влетела в комнату и поразилась той деловой сосредоточенности и собранности, в которой застала хозяйку усадьбы.

– Ты удостоверилась в своих догадках? – забыв поздороваться, спросила ее Глафира Сергеевна.

– Да, – твердо ответила Марья.

– Не говори мне сейчас, – распорядилась Глафира Сергеевна. – Сообщишь всем сразу. Какая у вас договоренность с Иваном?

– Я попросила их задержать этого человека после того, как пройдет обед. Пусть ваш праздник ничего не омрачит.

– Не омрачит, не омрачит, – отмахнулась от ее слов старушка. – Самым большим подарком для меня будет установление истины, чтобы Петенькина душа успокоилась справедливостью. Но и самым большим горем то, что сделал это мой родной человек. Горем и моим вечным крестом вины.

Она произнесла последнюю фразу с неприкрытой душевной болью и отвернулась к окну. Марьяна непроизвольно подалась вперед – предложить отменить все, отказаться от этого разоблачения… и остановилась, поняв, что не может!

Не может, даже ради самой же Глафиры Сергеевны и не только ради нее! Промолчать, оставить все как есть и жить дальше – нет, не получится так.

У нее не получится.

А Глафира Сергеевна постояла у окна, глядя куда-то вдаль и справляясь со своим душевным грузом, а потом вдруг резко обернулась и вдруг задорно улыбнулась:

– Сделаем так: пусть банкет пройдет чин-чином, а в самом конце, как только кто-нибудь упомянет убийство, а они упомянут точно, не удержатся, ты и выступишь с обвинением. А оперативников предупреди, чтобы тихонько прошли в дом и ждали за дверью твоего разоблачения.

– Глафира Сергеевна! – выдохнула Марьяна, который раз поражаясь этой женщине. – Вы решили представление устроить?

– Я решила провести свой юбилей как подобает и закончить его актом справедливого возмездия. Кем бы ни был преступник! – с королевским достоинством объявила она и тут же испортила все впечатление, усмехнувшись.

– Вы хитрая старушенция! – вздохнула Марьяна и предприняла попытку вразумить разыгравшуюся бабульку. – Это же избитый до оскомины сюжет всех детективщиков, когда в одном месте собираются все подозреваемые, свидетели и участники преступления и начинается разоблачение.

– Да, – согласилась именинница. – И это невероятно захватывает… когда читаешь роман или смотришь в кино. И совсем иное дело, когда ты сам становишься участником такой постановки и преступление произошло в твоем доме и с близким тебе человеком.

– Да, простите, – кивнула, соглашаясь, Марья. – Но я не понимаю, зачем вам эта театральность?

– Это трагедия всей моей жизни, – тихим голосом призналась Глафира Сергеевна. – Я потеряла любимого мужа, единственного моего мужчину и самого дорогого и близкого друга. А с ним я потеряла и всю свою жизнь. Потому что после его смерти моя жизнь изменилась насовсем, став вечной болью от потери и осознания того, что это могли сделать родные люди. – И она вдруг тряхнула головой, словно сбрасывая с себя скорбь. – Петенька любил пошутить и терпеть не мог драмы. В день его похорон я обещала, что не стану превращать свою жизнь в пошлую трагедию убитой горем, доживающей свою жизнь вдовы, а постараюсь жить в радости. И все эти годы я чувствую, как он меня поддерживает в этом решении и помогает жить светло. Так и сегодня обойдемся без драмы, и пусть в этом разоблачении, назревшем давным-давно, будет немного игры и театральности. – И, подумав, добавила: – Насколько это получится.

Марьяна ушла к себе собираться, созвонилась с Иваном и оперативниками, разъяснив им просьбу Глафиры Сергеевны, они договорились о последовательности действий и вроде бы все обговорили до мелочей. Но она никак не могла закончить разговор, чувствуя, как у нее начинается нервный тремор где-то в животе.

– Марья, – понял, что с ней происходит, Иван. – Все нормально, все идет по плану. Вы молодец, вы со всем справитесь. Постарайтесь расслабиться.

– Я постараюсь, – пообещала девушка, нажала отбой и прошептала еще раз теперь уж самой себе: – Я постараюсь.