— Ничего, Аверьяныч, вроде все цело, на лбу только ссадина, да волосы маленько обгорели, — успокаивал его Желваков. — Ну, да мы в парикмахерскую тебя сводим, подровняем, будешь, как новенький!

У нас, знаешь, такая парикмахерша молоденькая! Как начнет возле тебя виться… И стрижка, и массаж в одном флаконе! А под халатиком у нее, считай, ничего нет… После такой стрижки мужики чуть ли не вприсядку идут!

— Прямо дым с коромыслом, — прохрипел дед Друз. — Было дело под Полтавой!

— Да, всем запендям запендя получилась, — согласился Желваков. — Кто на нашего пацюка руку поднимет, тому головы не сносить. Дело известное.

1998 г.

Утопающий во грехе

По улице славного южного города Лихоманска, утопающего летом в ослепительном солнечном свете и непроглядной зелени, шел невысокий молодой человек в выглаженной белой рубашке и темном галстуке, затянутом на шее, несмотря на жару. Именно так зачастую выглядят расплодившиеся на наших улицах надоедливые коммивояжеры в черных штанах, лоснящихся на заду. Они останавливают мирных прохожих и сообщают им замогильным голосом, что им страшно повезло, так как некая фирма в связи с юбилеем распродает чуть ли не задаром электрические мухобойки. При этом на лицах продавцов видна столь глубокая тоска в предчувствии очередного афронта, что граждане стыдливо опускают глаза и спасаются от них бегством.

Еще в таком виде на улице можно встретить миссионера какой-нибудь таинственной секты с пачкой листовок в руках и застывшим взглядом, устремленным в неведомые дали. Или беспокойно оглядывающегося по сторонам потрепанного жизнью человека со значком на груди, уведомляющим: «Хочешь похудеть? Спроси меня как!»

Однако у нашего молодого человека не было черных лоснящихся брюк, не было ни портфеля с электрическими мухобойками, ни листовок с мантрами и тантрами, ни призывного значка. В руках у него была лишь элегантная и дорогая на вид черная папка из тисненой кожи. Лицо его было печально и, можно сказать, искажено страданиями. И даже жизнерадостные лихоманские девушки, отринувшие в жару всякие предрассудки, стыдливость и оголившиеся до последней возможности, не привлекали его внимания.

У молодого человека была причина для пребывания в столь сумрачном настроении — уже несколько дней его мучил зуб мудрости. Но терзала его не столько боль, сколько презрение к себе. Дело в том, что он всячески отлынивал от похода к врачу. И эта столь знакомая многим мужчинам слабость его жутко раздражала. Он корил себя последними словами, видел в этом постыдную и непростительную для серьезного человека, желающего в жизни многого добиться, особенность характера, но к врачу не шел.

Звали молодого человека Егор Аверьянович Абелин, и был он не кем иным, как следователем городской прокуратуры. Пусть начинающим еще, но тем не менее.

По прибытии на место работы Абелин был тут же перехвачен секретаршей прокурора города Друза и доставлен пред его светлые, но суровые очи. Друз не обратил никакого внимания на следы страданий на лице начинающего следователя.

— Так, Абелин, тут у нас ЧП с утра пораньше образовалось — храм наш ограбили… Мне по этому делу знаешь кто уже звонил? Архиерей! Во! По нынешним временам это, считай, секретарь обкома по идеологии, не меньше. Так что давай изымай у милиционеров дело о хищении из храма, принимай к своему производству — и вперед.

Друз хлопнул мозолистой ладонью по столу.

— Каких хочешь оперов с агентурой подключай, криминалистов, экспертов, а панагиар найди. Это теперь, как раньше говорили, дело политическое. Ты про подвиги и славу мечтал? Мечтал. Вот и геройствуй теперь. Для начала место преступления как следует исследуй.

Прокурор от возбуждения встал, вышел из-за стола, подошел к Абелину и дружески положил тяжелую руку на плечо:

— Мне учитель мой по следствию Степан Федорович Скопенко в голову намертво вбил на всю оставшуюся жизнь: доскональный и добросовестный осмотр места преступления — самый прямой путь к раскрытию этого преступления. И главное — надо хорошо поизучать пути подхода и отхода преступника к месту и от места преступления. Со свидетелями поработай… В общем, каждый сантиметр там обнюхай, хочешь, песок через сито сей, а следы найди. И помни — они всегда есть, если искать упорно и от всего сердца. Давай, Аверьянович! Не посрами православных и родную прокуратуру!

В храме Абелина встретил высоченный бородач с истощенным лицом в черной рясе, очень похожий на голодающего крестьянина со знаменитого плаката времен Гражданской войны. Тут же был и вечно веселый капитан милиции Мурлатов. Он поздоровался и одобрительно подмигнул Абелину:

— Сами оперативной работой потешиться решили, Егор Аверьянович? А что? Правильно! Нечего вам в прокуратуре париться с бумажками! У вас же душа, я чувствую, на простор рвется. Вам бы в засаду, в погоню, чтобы пули вокруг свистели!..

— Ну, сразу пули, — хмыкнул несколько смутившийся Абелин. — Просто дело особой важности… Прокурор приказал принять к производству.

— Ну да, — понимающе кивнул Мурлатов, — понимаю.