Утопающий во грехе

Абелин строго сказал, что если Федя просто попробует кого-то «колоть как дрова», он ему такое в рапорте напишет, что в милиции ему больше не служить. Федя шмыгнул носом, отвернулся, но взгляды свои на оперативную работу явно не переменил.

Все пошло как по маслу. Клиент появился ровно в назначенный час. Правда, был он без бородки, о которой рассказывал староста, но Абелин пребывал в состоянии, когда в мозгу его, словно молнии, рождались озарения, содержавшие ответы на все вопросы. Нет бородки? Так сбрил, для маскировки! Наверняка и протезы так срочно ставит, чтобы по укусу нельзя было установить его личность! Да, но следы возле храма указывают на верзилу двухметрового роста? А клиент выглядит гражданином вполне заурядным? Ну и что? Если он догадался перчатки надеть, чтобы отпечатки не оставить, почему он не мог предусмотрительно надеть ботинки большего размера, чтобы его по следам не вычислили?

Абелин, наблюдая за подозреваемым, ощущал такую ледовитую ясность в мозгу, что его даже знобило.

Аккуратно проводив клиента после стоматолога до дома, Федя позвонил и доложил ему, что живет этот тип рядом с ним, на окраине, в частном одноэтажном домике, окруженном запущенным садиком. Абелин приказал Феде и дальше следить, чтобы клиент не ушел, а сам тут же отправился к участковому милиционеру.

Как оказалось, Замотаев Модест Владиленович, 1965 года рождения, холостой, около года уже снимает в этом доме комнату у одинокой старухи Маслобоевой. Постоянно нигде не работает, занимается частным предпринимательством. Каким, неизвестно. Платит исправно, живет тихо, иногда уезжает на несколько дней по делам, видимо, предпринимательским. На днях старуха Маслобоева жаловалась, что квартирант съезжает не сегодня-завтра, и где ей другого такого смирного да обходительного искать, она не знает.

Итак, картина становилась все яснее! Вот только времени оставалось в обрез, потому как Замотаев явно решил смотаться из города. Может, все-таки нагрянуть с обыском? Нет, рано, — все с той же ледяной рассудительностью решил Абелин, надо искать другие методы. Причем Абелин совершенно ясно понимал — Замотаев от него не уйдет. Он чувствовал, что он правильно взял след и добычу уже не отпустит…

Федю он нашел на лавочке метрах в двадцати от дома Маслобоевой. Тот лузгал семечки с самым скучающим видом. На нем была майка с изображением какого-то монстра с клыками.

— Ну? — спросил он Федю. — Не выходил?

— Не-а, — лениво ответил Федя. — Спит он, отдыхает после зубного.

— А ты откуда знаешь, что спит? — удивился Абелин.

— А я в окно видел.

— В окно? Ты что — в сад лазил?

— Ага, — шмыгнул носом Федя. — Я же живу тут недалеко. Мы к Маслобоихе всегда в сад лазили за черешней.

— А если бы он тебя засек? — строго спросил Абелин.

— Так не засек же, — философски ответил Федя. И нахально прибавил: — Ну и засек бы… Я же не в форме. Придумал бы что-нибудь, отвертелся. Я врать наученный.

Было ясно, что читать мораль и проповеди этому маленькому подобию кровавого сталинского наркома абсолютно бессмысленно — он перевоспитанию уже не подлежал.

— Это все? — поинтересовался Абелин. — Все твои подвиги?

Федя задумчиво помолчал, явно прикидывая, стоит ли говорить что-либо еще, а потом нехотя сказал:

— Я только в сарай еще заглянул на всякий случай — вдруг что интересное лежит. Только там ничего интересного нет. Сапоги болотные стоят чуть ли не с меня ростом, а в углу ботинки на дядю Степу…

И опять будто молнии сверкнули в мозгу Егора Аверьяновича, разом осветив все детали картины, скрытые доселе во тьме. Зачем в летнее пекло в их степном крае этому типу могут понадобиться болотные сапоги? Куда он в них мог лезть? Зачем? Зачем — ясно. Чтобы спрятать украденное там, где его никто искать не будет. А куда — тоже ясно. Только в речке Лихоманке, к которой из-за пахучих стоков пищевкусовой фабрики имени Емельяна Пугачева, именуемой в народе Пугачевкой, давно уже никто близко не подходит. Картина была ясна абсолютно. Но на всякий случай Абелин спросил:

— А сапоги эти не грязные случайно?

— А вы откуда знаете? — вскинулся Федя. — В том-то и дело, что грязные, причем грязь еще даже не совсем засохла. Свежая совсем. Я еще удивился, где у нас летом грязь найдешь выше колена? Только в Лихоманке, а чего туда лезть, если там и рыбы уже сколько лет нету?

— Значит, надо, Федя, очень надо! — засмеялся Абелин.

— Там только прятать что-то хорошо, — вдруг задумчиво сказал Федя. — Сунул в воду — и с концами. Потому что близко никто не подойдет — так в нос шибает.

Абелин с изумлением посмотрел на этого загадочного двойника наркома Ежова. В нем и впрямь была какая-то тайна. Потому как он непостижимым образом говорил о том, о чем сам Абелин едва успевал подумать.

— А ведь я с этих сапог отпечаток снял, — вдруг сообщил Федя, почесывая нос. — И с ботинок тоже. На всякий случай — вдруг пригодятся.