Утопающий во грехе

— Ну, у нас-то дубины не было, Генрих Трофимович! А то придавливание, которое наблюдается, когда прикладывают ухо к замочной скважине, индивидуальные характеристики не меняет. Так что эксперт сказал, что отпечаток замечательный! Дайте, говорит, живое ухо — мигом идентифицирую!

— Ну, правильно! Есть у тебя отпечаток со всеми козелками и завитками, а где ты само это ухо возьмешь? В натуральном виде?

— Так ведь у нас не только ухо есть, Генрих Трофимович! — воскликнул Абелин, вдохновленный отсутствием зубной боли.

— Ну да? А еще что?

— Зубы!

— Чьи зубы? Откуда зубы? Он что, еще и дверь зубами грыз? — раздраженно осведомился Друз.

— Он же старосту укусил, Генрих Трофимович! Оттиск зубов оставил — просто загляденье. Мне, кстати, врач зубной вчера сказал, что он по зубам всех своих пациентов помнит.

— Ну, сказать-то он может!

— Там оттиск необычный. Очень характерный!

— Ну, в общем, все ясно. Следов — море. Уши с зубами да сапоги-великаны, неизвестно кому принадлежащие! И что ты со всем этим богатством делать будешь?

— Преступника искать! Для начала надо обойти все зубные кабинеты — кто-то из дантистов может вспомнить.

— Может вспомнить, а может и нет. Но… Если других зацепок нет… Пусть Мурлатов тебе людей выделит для оперативно-розыскных действий.

Капитан Мурлатов заявил, что на настоящий момент у него свободных работников нет, и прислал в распоряжение Абелина одного курсантика-стажера. Звали его Федя Абрикосов.

Поначалу Абелин никак не мог сообразить, кого же этот мальчикового размера курсантик ему напоминает. Наконец дошло — ни больше ни меньше страшного сталинского наркома Ежова. Такой же маленький, темненький, скуластый подросток с глубоко запавшими глазами. А надо сказать, сам Ежов своим обликом почему-то всегда мучительно напоминал Абелину знаменитый портрет пламенного революционного писателя Николая Островского, где он изображен уже во время болезни, но в гимнастерке с петлицами на воротнике. Все эти странные ассоциации вихрем пронеслись у него в голове, но Абелину было недосуг задуматься об их таинственном смысле.

Федя Абрикосов и сам оказался тот еще фрукт. По некоторым репликам и умозаключениям Абелин понял, что в милицию его привели детские обиды и неуемное желание «кого хочешь на место поставить», потому как «милиции никто не указ». Когда Абелин инструктировал Федю, что ему говорить врачам перед показом снимка с отпечатками зубов похитителя, тот блеснул бесовским взглядом и сказал: «А давайте я ему сразу скажу, что мы ищем опасного преступника и если он, сука, не расколется, то пойдет как соучастник!»

Абелин понял, что отпускать Федю к людям одного нельзя. И решил идти по врачам вместе с ним, чтобы по дороге объяснить, каким должен быть настоящий страж закона. Федя, выросший на окраинах Лихоманска и много чего там повидавший, слушал его снисходительно. Рассуждения о гуманизме, честности, справедливости и правосознании были для него все равно, что рассуждения учительницы по химии — ничего из того, о чем она говорила, он в жизни своими глазами не видел. По ее словам, вода — это Н20, а для него вода — то, что пить можно.

Удача поджидала их в том же самом кабинете, где Абелину удаляли зуб. Болтливый стоматолог тут же узнал предъявленный ему отпечаток.

— Эти зубы я знаю! — вскричал он, едва взглянув на снимок. — Еще бы! Нечасто встретишь такие замечательные клыки! Сверлить их и удалять нервы было одно удовольствие — там каналы, как тоннель в московском метро. А резцы! А верхние передние, стоящие углом!

Но едва задрожавший от нетерпения Абелин решил спросить, кому конкретно принадлежит сие чудо природы, дантист сообщил:

— Только зубов этих уже нет.

— Как нет? — похолодел Абелин. — Что значит — нет?

— А то, что я сам лично два дня назад своими руками сточил их… Под протезы. Протезы мне нужно на что-то ставить, молодой человек? Вот я и сточил своими руками эти изумительные клыки. Просто плакать хотелось!

— И что теперь? — растерянно спросил Абелин.

— Как что? Будем ждать, когда протезы будут готовы.

— И сколько времени это займет?

— Дней десять… Там работа тонкая.

Абелин чуть не застонал от расстройства.

— А адрес свой он оставил? Телефон?

Дантист смущенно покрутил носом.

— Видите ли, я оказывал ему эту услугу, так сказать, в частном порядке, поэтому…

— А если он не придет?

— Как не придет? А куда он денется? У него же там вместо клыков одни пенечки остались! Кстати, завтра он на примерку должен подойти. Может, еще придется дотачивать…

«С чем же теперь его укус идентифицировать?» — вздохнул Абелин.

Для оперативной поддержки операции «Дантист» капитан Мурлатов, разумеется, прислал опять Федю Абрикосова. Выслушав наставления Абелина, Федя немедленно поинтересовался:

— А вы мое участие в рапорте отразите? Нам это нужно для хорошего распределения.

— Смотря каким оно будет, твое участие. И если мы с тобой его не упустим.

— Эх, чего за ним, гадом, следить! — сплюнул Федя. — Подошвы только протирать. Взять, а потом колоть, как дрова.

И глаз Феди опять нехорошо блеснул.