Ужасный Круз

– Без разницы, – ответила я, потому что, хоть и не похоже, что он сказал это в плохом смысле, честно говоря, у меня хватало гордости, чтобы не нарываться на комплименты дважды за десять минут.

– Хочешь поужинать вместе? По-дружески, – спросил он.

– Ты платишь.

– Он бесплатный.

Я вздохнула.

– Напитки тоже?

– Боюсь, что да.

Мимо прошла женщина в шикарном платье.

– Тогда как насчет красивого платья от Prada? Я правда хочу пожить жизнью содержанки, хотя бы один день.

– Нет.

– Эх, – я закатила глаза. – Зараженный вы гонореей муж, мистер Вайнер.

– А у тебя странное отвращение к ругательствам.

Он встал и протянул мне руку, и я приняла ее.

Вот тогда и начались проблемы.

Девять

Круз

Этот круиз и научил меня тому, чему не научила медицинская школа, – помимо того, что у Теннесси Тернер нет будущего в туристическом бизнесе, – у человека действительно может быть трехчасовая эрекция без предписанных лекарств.

Ладно, пятичасовая.

Шести, но, честно говоря, скорее пяти с половиной.

Без. Чертовой. Остановки.

Сначала я увидел ее на другом конце бассейна, в крошечном розовом бикини с фигурой супермодели и загорелой задницей.

Не было ни одного мужчины поблизости, который бы не пожирал ее глазами, пока, наконец, каждая уважающая себя женщина не утащила своего кавалера с этого зрительского ряда, оставив Теннесси в полном одиночестве и легкой добычей.

Я наблюдал за происходящим с безопасного расстояния, большая часть моей крови была сосредоточена между ног, и я снова и снова задавался вопросом, почему Теннесси так трудно избежать на круизном лайнере размером с Лонг-Айленд.

Я планировал просмотреть некоторые медицинские журналы, но единственным, что я узнал во второй половине дня, было то, что у Теннесси Тернер не было плохих ракурсов.

Поверьте мне – я проверял.

Наконец, к ней подкатил татуированный парень.

Я внимательно изучил ее реакцию. По городу ходили слухи, что она была шлюхой, но я предпочитал не воспринимать всякий бред и верил только тому, что видели мои глаза, когда дело касалось людей.

И вот что я заметил за эти годы: Теннесси не только активно блокировала ухаживания всех подряд, но и не встречалась с мужчинами со времен Роберта Гассмана.

По языку ее тела я понял, что Теннесси не оценила внимания своего нового поклонника. Я изо всех сил старался не вмешиваться в ситуацию, пока этот придурок не положил руку ей на локоть.

Я был там через полсекунды, отпихнул его и остался рядом для – подождите – разговора.

Потому что, как оказалось, Теннесси Тернер была чертовски интересной собеседницей. Или, по крайней мере, она не пускала пыль в глаза и не обращалась со мной так, будто я хожу по воде (хотя я ни секунды не сомневался, что она бесцеремонно сбросит меня с корабля, просто чтобы убедиться в этом).

Она была единственным человеком в Фэйрхоупе, который не замечал моего фасадного лоска, и мне было интересно узнать, что именно она видит.

Мы дошли до нашей каюты. Я нес ее соломенную пляжную сумку, благодарный за то, что было чем скрыть мой ревущий стояк, пока она радостно болтала о стратегии, которую мы будем использовать для захвата шведского стола, выбранного на ужин.

Казалось, что она принимает круизный отпуск за войну и очень оживляется по этому поводу.

– В отделе птицы и мяса всегда много народу. Очереди просто огромные, я вчера заметила. Предлагаю тебе встать там и взять каждому из нас по двойной порции, пока я займусь пастой и салатами. Если только ты не хочешь картошку с мясом? Не знаю. Я не думаю, что смогу смотреть на картофель так же, как раньше, с тех пор как начала работать в «Джерри и сыновьях». За эти годы Коултер проделал с ним сколько ужасных вещей.

– Я ем там каждую неделю, знаешь ли.

Она отмахнулась от меня, и я нашел это странно притягательным. Даже ее пальцы были сексуальными.

– Я не имела в виду антисанитарию. Кроме того, ты всегда заказываешь сэндвич с беконом, латуком и томатами и салат.

– Ты меня утешила.

Мы вышли из лифта и свернули в коридор, ведущий к нашей каюте.

Вдалеке я заметил двух женщин, одетых в униформу менеджеров, и пару средних лет, которые оживленно разговаривали.

– Так почему ты никогда не искала другое место работы? – спросил я.

– Я не очень умная.

– Как и многие люди.

Указать на то, что она умна или, по крайней мере, более сообразительна и красноречива, чем все, кого я знал, было бы равносильно подлизыванию задницы.

К тому же у меня было чувство, что она не поверит, что я вижу в ней всесторонне развитое, тонко чувствующее человеческое существо, как бы горячо я ни отстаивал свою точку зрения.

– Фэйрхоуп – маленький город. Здесь не так много возможностей для трудоустройства.

– Они появляются время от времени.

– Да ладно, Круз. Я ценю, правда. Но я не нравлюсь людям, и было бы жестоко заставлять меня пытаться.

Я начинал раздражаться, но не был уверен, было ли это связано с ней, с городом, в котором мы жили, или с тем и другим вместе взятыми.

– Это ситуация курицы и яйца, Тернер. Никто не знает, что было первым. Ты даже не пытаешься. Конечно, люди думают о тебе самое плохое.

– Хорошо. Пусть думают.