В Беловежской пуще

«Говорит Москва, московское время — двадцать два часа. Передаем последние известия. По сообщению Советского информбюро, сегодня наши войска, нанеся мощный удар силами танковых соединений, артиллерии и пехоты, прорвали линию фронта в районе Великих Лук и продвинулись на пятьдесят километров в глубь сильно укрепленной обороны противника. Уничтожено большое количество артиллерийских орудий. Сбито 93 вражеских самолета. Взято в плен до 60 тысяч солдат и офицеров противника...»

Внимательно выслушав последние известия, все бросились обнимать и целовать друг друга. Затем Вырва принес пишущую машинку, и подпольщики до утра печатали листовки.

— Ты все факты проверил? — спросил Вырва Рогацевича.

— Да. И в Холынке, и в Клюковцах.

— Тогда рассказывай!

— Когда в прошлом году в те края нагрянули немцы, предатель выдал шесть коммунистов. Все они погибли. Кроме того, он составил список тех, кого следует увезти в Германию. Часто ходит в жандармский участок в Холынке...

— Достаточно, — прервал его Вырва. — Ну что, выносим приговор?

— Да, — дружно ответили собравшиеся подпольщики.

— Ты, Антон, возьмешь с собой еще пятерых и отправишься завтра в Клюковцы. Дом предателя тебе покажет Виктор. Этот приговор, — протянул Вырва напечатанный на машинке листок бумаги, — оставишь у него дома.

— Понятно...

Вырва вынул из полевой сумки карту, разложил ее на столе и, кивком головы подозвав Михала, показал ему шоссе и железную дорогу, идущую из Белостока в Волковыск.

— На шоссе и железной дороге можно провести одновременно две диверсионные операции. Ты, Михал, поведешь обе группы. Переправишься через Свислочь и углубишься в лес. Здесь разделишь группы. Гжегож возглавит ту, которая пойдет к шоссе, а ты с другой группой направишься к железной дороге.

Вырва показал на карте места диверсий. Михал склонился над картой.

* * *

Шли не спеша, увязая в глубоком снегу. Михал нес ручной пулемет, а Генек мины. За ними шагали пятеро партизан, навьюченных оружием и взрывчаткой. В ста метрах позади двигалась группа под командованием Гжегожа. Они несли пилы и топоры.

Передвигались бесшумно от холма к холму. Слева осталась деревня Бобровники, внизу была замерзшая Свислочь. Далеко за полночь они обошли стороной деревню Гобяты, пересекли железнодорожное полотно и подошли к Свислочи, за которой темнел бор. Михал со своей группой первым переправился через реку. Остановились возле стога сена, присели, усталые, закурили «козьи ножки», пряча их в рукава одежды.

— Пора! — шепнул Михал.

— Пора! — согласился Гжегож.

— Желаю успеха! — протянул Гжегожу руку Михал.

Оба улыбнулись. Это была их первая партизанская операция.

— Не начинай раньше времени! — бросил на прощание Михал. — Иначе мы не успеем уйти.

— Хорошо, постараюсь.

Шли, соблюдая особую осторожность. По путям железной дороги то и дело взад-вперед ходили патрули. В лесу сугробов не было, и все прибавили шагу. Временами снег переставал падать, и тогда появлялась опасность оставить следы. Михал поднял руку. Все остановились.

— Я пойду на разведку, а вы подождите меня здесь, — шепнул он своим ребятам.

Закинув за спину ручной пулемет, он исчез среди деревьев. Товарищи ждали его, вслушиваясь в шум леса. Спустя некоторое время Михал вынырнул из темноты, махнул рукой, и они двинулись дальше.

Сквозь голые ветви деревьев виднелись телеграфные столбы и темная лента железнодорожного полотна.

— Здесь? — спросил Генек.

— Здесь. Потом мы возьмем левее, перейдем полезную дорогу и болотами доберемся до Свислочи. Если заметим на шоссе движение, то направимся по холмам на Гобяты, а оттуда — на Хомонтовцы.

Генек вынул из вещевого мешка обмотанную проводами самодельную мину. Партизаны спрятались в кустах и стали ждать.

Тем временем Гжегож со своей группой добрался до шоссе. Они по двое заняли свои места. Диверсию предполагали осуществить более чем на километровом участке. Исходя из этого, растянулись цепью.

Начать операцию было намечено в час ночи. Прислушивались, не раздастся ли где взрыв. Однако кругом лишь монотонно гудели телеграфные провода да свистел ветер.

— Пора! — шепнул Гжегож своему напарнику Сидору и перекинул ручной пулемет через плечо. Сидор отстегнул пилу, находившуюся у него за спиной. Они перепрыгнули через придорожный ров и подошли к телеграфному столбу.

— Ты смотри вправо, а я влево, — шепнул Гжегож и схватился за ручку пилы.

Послышался визг пилы, и спустя минуту столб рухнул в снег. Сидор сбил топором изоляторы, перерубил провода, и они побежали к следующему столбу.