В Беловежской пуще

— Давно в партии? — спросил Вырва.

— С восемнадцати лет.

— Порядочно. А много ваших, из Бобровников, погибло в июне сорок первого?

— Шесть человек.

— Все коммунисты?

— Да.

— Кто-нибудь выдал?

— Не знаем. Когда немцы нагрянули в Бобровники, они сразу же арестовали всех коммунистов. Должно быть, кто-то еще раньше сообщил им о них. Видно, нашлись предатели.

— А сколько вас осталось?

— Надежных, верных товарищей... — Прищепко на минуту задумался, — человек восемь — десять.

— Действительно надежных? — спросил Вырва. — А то ведь время меняет людей...

— Эти — вполне надежные люди.

— Все члены партии?

— Да.

— Интересно, с чего вы начали? — продолжал расспрашивать Вырва.

— Сначала мы вместе с братьями Овечко и несколькими другими товарищами долго думали о том, почему дело дошло до этого.

— Да, это для всех нас трагедия... — вздохнул Вырва.

— Потом, когда вы прислали к нам своего человека, мы провели подпольное собрание и создали Антифашистский комитет...

— Вы возглавили его?

— Да. Кроме меня, в него вошли Анджей, Миколай, Юзеф, Димитр и Вера Овечко, Александр Дорожко, Алексы Цыневский и несколько скрывавшихся у нас советских солдат и офицеров.

— А как у вас с листовками?

— Не на чем писать, да и некому. Мы крестьяне, к грамоте не приучены.

— Листовки получите от нас. А как с радиоприемником?

— Радиоприемник достанем. Хуже с батареями...

— Постараемся помочь вам их раздобыть. — Вырва встал и проводил взглядом прошедшего невдалеке от них по полю какого-то человека. Когда тот исчез за пригорком, Вырва продолжил разговор:

— А как с самым главным?

— С оружием?

Вырва кивнул.

— Имеется. Более пятидесяти винтовок, шесть пистолетов, два ящика гранат и три ручных пулемета. Нашли на переправе через Свислочь. Его валялось там уйма.

— Хорошо спрятали?

— Хорошо, в разных местах. Об оружии кроме меня знают только двое.

— Правильно. Оружие давайте только тем, кто собирается идти в лес, или тем, кто придет с паролем от меня.

— А какой установим пароль?

— Пусть будет «Свислочь». Легко запомнить. А тем, кто в лесу, помогаете?

— Помогаем. Они получают от нас оружие, продовольствие, боеприпасы. Впрочем, оружия у них и своего в избытке.

Вырва поднялся с дерева, но Прищепко усадил его опять.

— Есть еще, товарищ Сибиряк, один вопрос. В нашей деревне есть староста. Его назначили немцы. Это Юзеф Карпенюк. С людьми — зверь, с немцами — запанибрата.

— Ну и что вы предлагаете? — взглянул на него Вырва.

— Не знаю. Может, подождать? Убирать опасно, немцы могут сжечь деревню. Может, еще одумается?

— Как бы не оказалось слишком поздно. Фашистов можно переубедить только пулей. Это наилучший способ для них.

— Мы подумаем с товарищами о том, что вы сказали.

Оба встали.

— Товарищ Сибиряк, когда мы наконец зададим немцам жару?..

— Когда?.. Скоро. Получше подготовимся и ударим.

Попрощались, и каждый двинулся в своем направлении.

— Герр обервахтмайстер, к вам посетитель, — обратился переводчик Россе к коменданту жандармского поста в Холынке Винду. Россе один здесь знал русский и польский языки, и поэтому все посетители сначала попадали к нему.

— Кто он? — спросил Винд.

— Из Хомонтовец. Просится лично к вам.

— Пусть заходит. Ты останься, будешь переводить.

Россе вышел из комнаты и спустя минуту привел к коменданту человека в шинели и сапогах.

— Говори, слушаю! — приказал по-немецки комендант, а Россе перевел его слова на польский.

— Меня все зовут Козак. Я жил в Хомонтовцах. Когда большевики отступали, я дезертировал...

— А теперь где живешь? — спросил комендант.

— Нигде. Я уехал из Хомонтовец.

— Почему?

— Сейчас расскажу. В деревне много коммунистов. Там действует даже подпольная организация. Туда часто наведываются партизаны, а я с этим не хочу иметь ничего общего.

— Садись! — показал комендант рукой на стул. — Куришь?

— Курю.

Винд протянул ему пачку сигарет.

— Рассказывай дальше.

— Партизанами командует офицер в звании лейтенанта. Его называют Михалом...

Россе переводил слова Козака, а комендант записывал.

— Вместе с Михалом появляется другой офицер, Гжегож. У них много оружия. Руководит коммунистами в Хомонтовцах Константин Борковский.

— Скрывается? — спросил Винд.

— Нет. Живет в открытую. Кроме партизан к нему заглядывает иногда и какой-то их высокий начальник. Его зовут Сибиряк. Этот человек пользуется огромным авторитетом у подпольщиков, и, судя по всему, не только в Хомонтовцах...

— Ну что ж. Надеюсь, мы теперь выясним наконец, кто пустил поезд под откос и кто совершил диверсию на шоссе, — по-немецки бросил Винд переводчику. — Уверен, это дело рук этой банды. Я вот с ним, — головой показал он на доносчика, — и с этим донесением поеду в Белосток. Пусть расскажет все подробнее.

Россе перевел, и Козак продолжал:

— Меня в подпольную организацию не приняли. Я на их собраниях не был и поэтому не знаю, где скрывается Сибиряк. Я не знаю многих деталей, но те, в Хомонтовцах, знают все. Надо только на них нажать. Как мне удалось установить, партизаны приходят в Хомонтовцы не только к Борковскому...