В доме Шиллинга

Она отступила съ полуподавленнымъ гнвнымъ восклицаніемъ — онъ жестко и безпощадно задлъ ея гордость. Она вспомнила, что считала позоромъ для ихъ гордаго дома появленіе въ немъ такой невстки, а теперь ей угрожалъ срамъ не быть принятой ею.

— Я зналъ, что это былъ бы для васъ путь, усянный терніемъ и который все равно не имлъ бы никакого результата, — сказалъ онъ холодно, не обращая вниманія на ея волненіе. — Я долженъ былъ не мало претерпть, — онъ весело улыбнулся, такъ что изъ-подъ усовъ сверкнулъ цлый рядъ прекрасныхъ зубовъ, — маленькая женщина набросилась на меня раздраженно и гнвно, какъ фурія, и серьезно угрожала навязать мн на шею съ полдюжины дуэлей за то, что я уврялъ ее, что она никогда не получитъ Паулы.

— Никогда, никогда, — повторила она машинально, какъ бы все еще находясь подъ впечатлніемъ того унизительнаго представленія, которое онъ вызвалъ въ ней. Она остановилась и указала на монастырское помстье.

— Тамъ совершается перемна, и я думаю, что ужъ не далеко то время, когда мы должны будемъ передать наши полномочія въ другія руки. — Она говорила объ этомъ повидимому безъ всякаго сожалнія, хотя при одной мысли о томъ сердце ея разрывалосъ на части. Потомъ она поспшно разсказала о призрачныхъ появленіяхъ маіорши въ галлере и о своей встрч съ ней у изгороди.

— Удивительно! — воскликула она наконецъ. — Эта ненавистная женщина, которую я считала своимъ смертельнымъ врагомъ, одна только возбудила во мн симпатію здсь на нмецкой почв.

По тлу его мгновенно пробжала дрожь. Она не замтила этого.

— Есть что-то родственное между ею и мной, — продолжала она.

— Да, это демоническая черта, заставляющая предполагать, что у этихъ женщинъ съ темными пламенными взорами или вовсе нтъ сердца, или оно всю жизнь одержимо желаніемъ отказываться отъ того, что должно было бы его осчастливить, — подтвердилъ онъ повидимому спокойно. — Эта особенность женскаго характера похожа на цвтокъ, который скоре поблекнетъ со своимъ ароматомъ, нежели раскроетъ бутонъ, это пламя, горящее въ глубин, уничтожающее свой собственный очагъ и не озаряющее ничьей жизни. Мн жаль, что мои любимцы попадутъ въ такія руки.

— Значитъ, я очень сурова и жестока, такъ какъ нисколько не жалю объ этомъ, — отвчала она, пожимая плечами, но слегка дрожащимъ голосомъ. — Феликсъ не ошибся, — та женщина суметъ ихъ защитить, какъ мужчина, и будетъ любить насколько можетъ самое нжное женское сердце, какъ только рушится послдняя преграда… Вы признаете мое внутреннее родство съ ней, — слдовательно я могу угадывать ея чувства. И я знаю, что сила раскаянія, страстное желаніе искупить прошлое заставятъ бутонъ раскрыться вполн, выгонятъ пламя наружу. Эта тщательно скрываемая любовь будетъ тогда имть большую силу нежели тихая привязанность кроткой женской натуры, разливающей для всхъ пріятный, но холодный свтъ луны… Подъ защитой этой бабушки я спокойно оставлю дтей.

Во время разговора они все шли впередъ. Теперь онъ вдругъ остановился.

— Вы хотите оставить дтей?!

— Да, чтобы веселиться тамъ, дома, — отвчала она иронически. — Разв я не заслужила этого своимъ пребываніемъ въ Германіи?

Она увидала, что онъ вспыхнулъ.

— Вы правы, желая насколько возможно сократить свое мученичество, — сказалъ онъ холодно; — и я конечно не возьму на себя предложить вамъ остаться здсь дольше, чмъ это необходимо. Но прежде всего намъ еще надо подождать, осуществится ли надежда на превращеніе старой женщины.

Донна Мерседесъ вдругъ почувствовала, что твердая почва ея самосознанія, ея гордой самоувренности ускользаетъ у нея изъ подъ ногъ. Было время, когда ее вс увряли, что наступаетъ мракъ, когда она уходитъ, — неужели исчезло все ея обаяніе? Неужели ршительно ничего не осталось отъ юношескаго очарованія, ума и красоты, которые восхвалялись на всхъ языкахъ, часто возбуждая въ ней отвращеніе и досаду, или же все это скользило совершенно безслдно по нмецкой натур?… Большой веръ, который она держала въ рукахъ, съ шумомъ свернулся и согнулся подъ ея пальцами, какъ гибкій хлыстъ. Это движеніе въ соединеніи съ злой улыбкой и гнвно сверкающими глазами на прекрасномъ смугломъ лиц прекрасно подтверждало слова баронессы, что эта рабовладлица не отступила бы передъ собственноручнымъ наказаніемъ виновнаго.

Онъ пытливо посмотрлъ на нее.

— Но вы могли бы быть избавлены отъ продолженія этой жертвы, — сказалъ онъ посл минутнаго размышленія, — если бы вы согласились предоставить мн дальнйшее развитіе…

— Другими словами значитъ, что излишне мн было и сопровождать ихъ сюда, — быстро перебила она его взволнованнымъ голосомъ. — Домъ Шиллинга могъ бы предложить дтямъ Люціана родительскую кровлю, отеческія попеченія и заботливость, — совершенно врно, баронъ, но не женскую любовь и нжность, которыя необходимы дтямъ, какъ солнечный свтъ… А тамъ наверху, — она указала веромъ на бель-этажъ, — живетъ теперь женщина, ваша жена, баронъ Шиллингъ, которая герметически запирается отъ дтей, которая съ отвращеніемъ отворачивается, когда увидитъ даже въ окн только дтское личико…

— Вы были оскорблены? — горячо спросилъ онъ.