В этих гнилых стенах

– Да, – произнес я, уже потеряв аппетит. Просто ковырял картошку вилкой, продолжая машинально отправлять ее в рот.

– Зачем?

– Затем, что могут.

– Ты не настроен на разговор, да? Мне лучше помолчать? – Она поставила чашку горячего чая и коробку с печеньем передо мной.

– Да нет. – Я вздохнул, отметив про себя, что такой я с девушками бываю нечасто. Чего это вдруг решил на ней отыграться? – Собак выпускают, потому что тут нападают… нападали ночью на представителей властей, даже пару человек убили. Грабили, убивали друг друга. А теперь всех опасных жрут собаки. К слову, тут и собак убивали. А потом за одну убитую – две еще более бешеные.

Заговорив об этом, я вспомнил, что у Марка скоро забег… Кира, в свою очередь, заметно испугалась:

– Это ужасно… Не знала. Не бывала тут после комендантского.

– Ужасно, но вроде работает. – Я пожал плечами. – Квартиры перестали так часто грабить, перестали убивать.

Кира подняла на меня взгляд, словно вспомнив что‐то.

– А у нас недавно было два ограбления. При одном даже человека убили. Но у нас такое впервые.

– А у нас – как за хлебом выйти, – усмехнулся я, но тут же осекся. Не ходил я так часто за хлебом.

Мы сидели в тишине, а где‐то за дрожащими от ветра деревянными окнами раздавался собачий лай.

– Это они?

Я кивнул.

– Слушай, сними свои черные руки. Они меня пугают, – и я не врал, они действительно меня пугали. – Что это вообще такое?

– Специальный крем для работы с биокомпьютером, его нужно смывать. Можно наносить сенсор только на кончики пальцев, но мне нравится рисовать перчатки.

– Жуть. Зачем?

– Просто нравится. Тебе же нравится решать все кулаками.

– Терпеть не могу решать все кулаками, – стиснул зубы я.

– Правда?

– Правда. Это, как видишь, больно. Просто некоторые по-другому не понимают.

Она поспешила отмыть руки, а затем подошла к окну, видимо, пытаясь разглядеть собак, но они были не под моим окном, а просто где‐то неподалеку. Я усмехнулся, видя, как она старательно высматривает наших «комендантов».

– Мы словно в клетке заперты.

– Ну, извини, такие у меня апартаменты, – улыбнулся я. После еды тревога отступила, и даже стала не такой мучительной боль в ребрах.

– Ого! – Ее печальный взгляд прояснился, когда она увидела одну-единственную книгу на моем подоконнике. – Это что же такое? Скандинавские мифы?

Мое сердце кольнуло. Я и забыл о ней. Один из подарков тети. Отдали, когда я уходил из детского дома. С книгой было связано все мое беззаботное детство в семье… Я замер, вспоминая, что не притрагивался к ней с тех пор, как прочитал статью об отце и, в конечном счете, признал себя сыном преступника. Но Николь рассказала мне свою версию случившегося. Так почему я все еще так шарахаюсь от этой книги и от моего прошлого?..

– Да, купил детям своим будущим читать, – с ироничной улыбкой ответил я, когда девушка села с книгой за стол.

И понял, что, в общем‐то, сидеть сил больше нет. Надо было прилечь.

– Тебе завтра в школу не надо? – бросил я, вставая из-за стола. Не было никакого желания погружаться в чтение.

– Я в универе учусь, – радостно воскликнула она, оборачиваясь ко мне. – Мне уже семнадцать. Еще немного, и будет восемнадцать.

– Ну вот, тем более пора спать. Ты спишь на полу?

Она растерянно кивнула.

– А есть что‐то, чтобы переодеться?

– На полу холодно, можешь спать в одежде и еще мою толстовку накинуть.

Девушка бросила взгляд на пыльную и рваную толстовку, в которой меня сегодня поваляли по асфальту, и, пока я умывался, начала распускать волосы. Длинные цветные локоны, волнистые от целого дня в пучке, струились до пояса. Ступенька черных волос, переход в синий, переход в фиолетовые на кончиках. Я замер, наблюдая эту милую, домашнюю картину. Она опустилась на пол, и я понял, что шутка была неудачной.

– Я не серьезно. Гости, тем более девушки, никогда не спят на полу. – Я улыбнулся, протягивая ей свои футболку и шорты. – Они мне малы, можешь забрать.

Она благодарно окинула меня взглядом и подпрыгнула, отправляясь переодеваться в ванную. Я тоже сменил штаны на домашние шорты, стянул на пол пододеяльник и, оставив девушке плед, расположился на полу. Нехотя взял книгу, к которой не прикасался более трех лет, и вгляделся в хорошо знакомую обложку. Скандинавские мифы. «Ты у меня благородным викингом вырастешь», – говорил отец.

Я вырос, папа. Наверное, могу сказать, что не разочаровал бы тебя. Честно, пап, я очень стараюсь решать все разговорами. Но, как ты сам говорил, надо уметь бить в ответ. В том числе – за тех, кто не может постоять за себя сам.

– Они мне велики… – пролепетала Кира, отрывая меня от печальных мыслей. Действительно, футболка висела на ней, и я улыбнулся, заметив желтое пятно внизу, оно не отстирывалось. – Прям вот очень велики…