В этих гнилых стенах

Распахнув дверь, я собрался высказать гостю все те красочные трехэтажные эпитеты, которыми мысленно наградил его несколько секунд назад, но странное поведение приятеля заставило меня промолчать. Возбужденный Митя ворвался в квартиру словно ураган и тут же бросился обнимать меня. Я вздрогнул от прикосновения его холодной куртки к голому торсу, громко лязгнув зубами.

– Дурак, что ли, Митька?! Жить надоело?

– Дюк! Боже, я так рад, что с тобой все в порядке!

– Чего? А что со мной может быть не в порядке?

– Ну, как… – Парень усердно хлопал себя по карманам, нашел искомое и дрожащими руками поспешно выудил телефон. – Вот же, смотри! Белый Демон доставлен в реанимацию! Главная новость дня!

– Чего? – Я ошалело уставился на него.

– А, ты не в курсе?

Митька не переставал скакать рядом, словно ужаленный, руки его мелко тряслись, когда он тыкал пальцами в дисплей, открывая видео из ленты.

– Какой‐то подражатель! Я сразу понял! Ты бы так просто не сдался!

На видео почти ничего не было видно. Непонятная троица, видимо, местных придурков накинулась на идиота, который решил переодеться в Белого Демона.

– Мить, утро все‐таки. Не я это, не я. Дай поспать, а?

– Но…

– Без всяких «но»! – Не давая другу запротестовать, я решительно выпроводил его из квартиры, попросту развернув спиной к себе и мягко толкнув в спину. Закрыв дверь, поспешил вернуться к Кире.

Та приоткрыла глаза и нежно улыбнулась, увидев меня. Я подтянул ее за талию и прижал к себе, надеясь вновь поймать волну приятных ощущений.

– Кто‐то снова в беде? – Ее бархатный сонный голос наполнял душу счастьем и покоем.

– Уже нет, – ласково ответил я и нежно коснулся губами ее бледной шеи. Не отрываясь, двинулся выше к щеке и, наконец, поцеловал ее губы. Кира обняла меня, издав приглушенный протяжный стон от касаний моего холодного торса к ее теплой коже…

* * *

– Ты не будешь с ней знакомиться? – не оборачиваясь, спросила Кира.

Я сидел за столом и наблюдал, как ее кудрявые, собранные в хвост волосы забавно подпрыгивают в такт суетливой беготне по кухне.

– Не знаю. Мне бы просто на нее глянуть… Меня больше другое интересует. Твой папа потом не будет искать меня по всему сектору с плазмовиком наперевес?

Она засмеялась:

– А я‐то думала, что такой бесстрашный парень, как ты, не сдрейфит!

– Что-о-о? Кто сдрейфил? Это я‐то сдрейфил? Женщина, о чем ты вообще? Да я…

– Знаю-знаю. Все вы так говорите!

– Ах ты ж! – Вскочив со стула и схватив ее, визжащую от смеха, за талию, я прильнул к нежным вишневым губам поцелуем. Она счастливо обняла меня в ответ, чмокнула в щеку и отстранилась. Голос девушки был обманчиво спокоен:

– Не будет. Мы с ним плохо ладили. Он все норовил меня перевоспитать, не одобряя ничего из того, что я делаю. Прямо позор на его голову. Как же, дочь-активистка! – Последние слова прозвучали сердито, и она притихла, о чем‐то задумавшись. Я развернулся, собираясь спрятаться в ванной, чтобы умыться и не выслушивать очередную историю из жизни, но было уже поздно.

– Мама настояла, чтобы мы провели день вместе. Отдохнули, развеялись, съездили куда‐нибудь… Я умоляла его свозить меня в Планетарий, а в итоге мы просто поехали к нему на работу, – горько усмехнулась она. – В тот же день, пока нас не было, полная сил и здоровья Радоуцкая Евангелина упала в ванной и, разбив голову, умерла в ужасных мучениях. – Она тихо всхлипнула, вытирая слезы и отвернувшись к окну. Я понял, что отсидеться и отмолчаться не получится.

Вскочил, переборов свое желание провалиться сквозь землю, и поспешил обнять ее. Кира вцепилась в мои плечи и, дав волю чувствам, зарыдала, спрятав лицо на моей груди. Боль потери была совсем свежа, ведь с того громкого случая прошло всего несколько месяцев. И кому, как не мне, было хорошо известно, что осознание чьей‐то смерти может тревожить неимоверно долго. Годы… А то и всю жизнь.

Проблема не в умерших, нет. Проблема в живых. Мы скучаем по тем, с кем фраза «Доброе утро» была чем‐то большим, чем просто слова. По тем, кто скучал при каждой разлуке, кто был искренне рад любой встрече, с кем хотелось всегда быть рядом, дышать одним воздухом, есть один бутерброд и смотреть на один и тот же пейзаж… И искренне наслаждаться такими минутами. Вот он, твой человек. Был… А теперь его нет. Ты больше не побежишь его обнимать, проснувшись, не скажешь: «Доброе утро». Его больше нет, и теперь это только твоя проблема. И никто тебе в этом не поможет.

Я решил, что сейчас будет правильным рассказать ей что‐то подобное из своего прошлого.

– Послушай… Я видел, как мою мать убили. И видел, как собирались казнить отца, – неуклюже начал я. – Я понимаю твои чувства, Кира. Если ты испытываешь вину, в которой тебя убеждает твой отец – а я уверен, что он убеждает, – то посмотри на меня: я‐то на самом деле был причиной смерти родителей. Я знаю, что такое смерть близкого человека. И, знаешь, я думаю, из-за того, что я видел это, я очень долго не мог вспомнить ее лицо. Мне было очень стыдно. Она снилась мне каждую ночь, каждую… Но лица я не видел никогда.