В этих гнилых стенах

Результаты были не столь плачевны, но и без жертв не обошлось. В ежедневнике была таблица с критериями удачного и неудачного опыта. У здоровых детей мутаген усваивался, как витамины. Детей даже с пассивным вирусом иммунодефицита он убивал. Третья колонка указывала на количество детей, которые после нескольких подколок и тяжелых лихорадочно-рвотных ночей приобретали защитный рефлекс – черные глаза, жабры, побледневшая навсегда кожа. Кожа, как и глаза, не воспринимала ультрафиолетовые лучи. А жабры появлялись, когда в организм переставал поступать кислород.

При чтении и прослушивании всего этого кошмара волосы мои вставали дыбом. От нервозности я начал стучать пальцами по столешнице, уже не уверенный в том, что подругу стоило в это посвящать. Она видела, кто я, но объяснить, как это опасно, все же стоило. Обрушив на нее эти знания, я запоздало понял, что ей тоже было теперь опасно об этом кому‐либо рассказывать. Девушку с такими глубокими познаниями сочтут сообщницей.

– Дюк. – Кира остановила очередную запись, нажав на паузу.

– Что? – дернулся я, резко повернувшись и взглянув на ее серьезное лицо.

– Это же скан, да? – Она изучала второй и последний внутриутробный опыт, быстро водя тонким бледным пальцем по документу с далеко не каллиграфическим почерком моего отца. Опыт, как я понял, был связан с Аней.

– Скан? – удивился я, не понимая, о чем она.

«Внутриутробный плод без аномалий развития, подколка препарата потребовалась всего одна. Прогнозы благоприятные.

Побочный эффект: трехдневная рвота, аналогичная первому опыту. Пациентка испугана, в детали опыта ее не посвящали.

14.05.2020

Девочка, вес 2300. Глаза серые, отверстия на шее, закричала сразу».

– Отсканированные листы бумажного ежедневника, переведенные в формат для чтения в электронном виде.

– А? Да, похоже на то. Оригинал, как утверждает тетя, должен быть у отца Ани.

– Ани? – Девушка внимательно посмотрела на меня.

– Да, ну, вот этого типа, про которого говорилось на второй кассете. И ты сейчас про его дочь читаешь.

– Поняла… – задумчиво протянула она, и мне вдруг стало жутко, насколько же она детально стала вникать во все это. Теперь ее точно нельзя отпускать от себя.

– Может, тебе все‐таки стоит с ней познакомиться? – предложила Кира.

Я уже задумывался об этом, особенно после прочтения дневника. Я ведь мог с ней просто познакомиться, необязательно было сразу дергать ее из семьи и волочить на гибель, так?

Я начал неуверенно набирать Николь с просьбой скинуть адрес девушки, но на экране телефона замигал незнакомый номер.

– Здравствуйте! – послышался в телефоне женский голос. – Это Аяна Максимовна. Юноша, вы обещали помочь с разгрузкой в магазине. Еще не забыли об этом?

Я выдохнул. То ли оттого, что столь опрометчиво ответил на звонок сразу и это не создало новых проблем, то ли оттого, что наконец‐то можно оттянуть Киру от ежедневника отца. Пообещав, что вот-вот приду, прям вот уже стою одной ногой на пороге, я отключился от звонка и бросил телефон на кровать.

– Раз ты хочешь со мной встречаться, справедливо было бы познакомиться с некоторыми нюансами моей жизни, – начал я, расстегивая пуговицы на рубашке.

– Дюк, я еще не готова… Не так сразу… – шепотом проговорила она, сжав подол платья, и я рассмеялся непривычно громко для себя.

– Милая, я переодеваюсь, подработка нашлась, – объяснил я, вытирая выступившие от смеха слезы. – Но я тебя услышал. – Моя широкая ухмылка вызвала яркий румянец на ее щеках.

* * *

Купол накрыло тучами, и по прозрачному стеклу над нами застучали капли. Под самим куполом тоже было далеко не лето, но Кира, как она сама утверждала, бывала тут часто и знала все казусы погоды, поэтому ее легкое платье в сеточку с кожаными ремнями на талии укрывала теплая вязаная кофта. Тонкие пальцы девушки скользнули между моими, крепко сжав их. Я решил не акцентировать на этом внимания, но она все теснее прижималась ко мне.

– А любимый цвет? – допытывалась Кира, желая узнать обо мне побольше.

– Белый, а твой?

– Фиолетовый. А девушки какие нравятся?

– Чего? – не понял я.

– Ну, стройные и фигуристые, блондинки там, брюнетки. Ростом пониже, повыше?

Нравилась мне Рише. Не девушки, не типаж, а только Рише. Марго была неплохой, но как о своей возможной девушке я о ней не думал никогда. Так, может, мелькнула мысль раз-другой, да и то не слишком настойчиво.

– Вопрос с подвохом. Парни говорят, что нет правильного ответа на такой вопрос, кроме как «ты», – улыбнулся я.

– Эй, это нечестно! Надо…

– Мы пришли, – перебил ее я.