В глубь истории: историческая концепция К. Маркса

Отталкиваясь от данных рассуждений, Гесс усматривает в противоречии капиталистического общества антагонизм индивида и рода. С одной стороны находится родовая сущность индивида (развитие отношений), с другой – изоляция человека, борьба между людьми за индивидуальное существование, в которой они используют род как средство и истощают свои силы. Поэтому Гесс полагает, что «если мы не перейдем к коммунизму, то истребим друг друга». Однако как же осуществить этот переход? В соответствии с фейербаховской философией он определяет любовь тем средством, которое разрешит противоречие между индивидом и родом: «Если на нынешнем этапе развития мы не объединимся в любви, то лишь продолжим использовать и поглощать друг друга. И не десятилетия пройдут (как считают бездумные либералы), прежде чем производительные силы, возросшие во сто крат, низвергнут в пучину нищеты живущую ими огромную массу трудящихся, потому что рабочие руки этих трудящихся обесценятся. А в это же время ничтожное меньшинство, занятое накоплением капитала, будет купаться в изобилии и тонуть в беспутстве, если не услышит голоса любви и разума и прибегнет к насилию».

Отсюда следует, что Гесс выводит необходимость коммунизма из отчуждения человеческой сущности. Он призывает всех людей (и бедных, и богатых) решить противоречие между индивидом и родом с помощью любви, поставить целью возврат человеческой сущности. История свидетельствует о ненаучности, неосуществимости теории Гесса. Если мы вновь ограничим марксистскую доктрину социалистической революции концепцией отчуждения и возврата человеческой сущности и определим социализм ее реализацией, то отступим от научного социализма к «истинному».

Гуманистическая интерпретация марксизма тесно связана с этической его трактовкой, то есть с превращением научного социализма в этический.

Всякое доказательство, основанное не на объективных исторических законах, а исходящее из человеческой сущности, должно опираться на этические механизмы социализма – апеллировать к характеру, разуму и совести людей. К примеру, Хендрик де Ман подчеркивает, что марксизм «вовсе нельзя назвать неэтичным», «эта доктрина ясно признает, что гегелевская точка зрения об истории как осуществлении наивысшей добродетели целью своей имеет этические принципы». По его мнению, марксизм отличается от гегельянства лишь тем, что переносит место осуществления этих принципов из сознания в бытие. Кроме того, он подчеркивает: «Концепция о “чувствах”, приведенная в “Рукописях” (о том, что потребности и интересы происходят из ощущений) – не что иное, как попытка ввести этическую оценку в человеческие нужды. У человека есть свои критерии и цели». «Человек оценивает “среду”, в которой находится, исходя из собственных врожденных способностей, определяющихся не этой средой, но присущих ему как свойство характера и потому ведущих человека к его предназначению». Это дает ему право считать, что в «Рукописях» «яснее и четче, чем в любых других марксовых произведениях, раскрываются этические, гуманистические побуждения Маркса, скрытые за верой в социализм, за оценочными суждениями в научных трудах, которые Маркс создавал всю жизнь»[53].

Хотя эта точка зрения была выдвинута в начале 1930-х, ее влияние очень велико – даже сегодня некоторые исследователи руководствуются ею в интерпретации марксизма. По мнению Роберта Такера, «Рукописи» – подтверждение того, что Маркс «уже не социолог-аналитик, каким он хотел быть, но прежде всего моралист или что-то вроде религиозного мыслителя. Старое воззрение, согласно которому “научный социализм” представляет собой научную систему, все более и более уступает место убеждению, что он, в сущности, есть этическая и религиозная система взглядов»[54]. Виго также утверждает, что марксистская политэкономия в «Рукописях» – не что иное как этика, поскольку она изучает не объективные законы капиталистического общества, а лишь «место человека в экономическом мире», и представляет собой систему требований, которые человек предъявляет к существующему миру. Рюбель еще более прямо заявляет: «учение Маркса возникло вне связи с освободительным движением рабочего класса. <… > Маркс пришел к пролетарскому движению через этическое призвание»[55]

. Это суждение ошибочно. Есть несколько разных вопросов: 1) роль этического фактора в трансформации марксовой идеологии; 2) взаимосвязь в «Рукописях» между экономическим анализом и этическими оценками; 3) можно ли на основании «Рукописей» превращать марксизм в этическое учение? С точки зрения исторического процесса они все тесно связаны с формированием у Маркса материалистического взгляда на историю.

Человек – это мыслящее, чувствующее общественное существо. Любое объективное действие проходит через человеческий мозг и выражается в форме импульса, желания. Не все люди, находящиеся в равных исторических условиях, достигают одинаковой глубины и широты познаний. На их формировании сильно отражаются субъективное состояние, система ценностей и нравственные идеалы каждого отдельного человека.