В годы испытаний

Чрезвычайно важно было также вселить в сознание воинов уверенность в победе над врагом, повести решительную борьбу не только с шапкозакидательством, но и с переоценкой сил и возможностей гитлеровских войск, способной породить неверие в собственную мощь, растерянность и панику. Для этого следовало шире использовать примеры из героической истории нашей Родины. А история свидетельствовала, что русские солдаты входили победителями в Берлин, а немцам не доводилось вышагивать по брусчатым мостовым нашей столицы.

Мы должны были организовать беспощадную войну с дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникерами, распространителями слухов, беспощадно уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов, преодолеть танкобоязнь и страх окружения. Трусов и паникеров требовалось расстреливать на месте.

Новой была для нас и задача воспитания у бойцов ненависти к захватчикам. Надо было всеми формами и методами работы звать их к беспощадному уничтожению орд, вторгшихся на нашу землю. Каждый захватчик, говорили мы, который топчет нашу священную землю, — фашист, и ты, воин, должен убить его!

Как и в мирное время, мы продолжали обеспечивать во всем передовую роль командиров и политработников, коммунистов и комсомольцев. Каждый понимал, что одно дело — пример, показанный в мирные будни армейской жизни, и совсем иное — в боевой обстановке. Здесь требовались уже не только высокая сознательность и трудолюбие, но и беспредельное мужество, концентрированная воля, осознанное презрение к смерти, каждоминутная готовность человека к самопожертвованию во имя достижения победы над врагом. Через газету «Таманец», листовки, передаваемые по цепи, путем устной агитации мы с первых дней войны пропагандировали героев боев, делали передовой ратный опыт достоянием всех бойцов и командиров.

Наконец, особое значение сейчас приобретала задача воспитания красноармейцев и командиров в духе советского патриотизма, дружбы между народами нашей страны, беспредельной преданности своей Отчизне, ленинской партии, которая стала очень активно пополняться за счет приема в ее ряды воинов, отличившихся в боях. Партийно-политическая работа должна была стать важнейшим средством, обеспечивавшим высокий боевой дух бойцов и командиров дивизии и их моральное превосходство над противником.

В соединении в эти тяжелые дни не раз бывал командир корпуса генерал Р. Я. Малиновский. Он обращал особое внимание на необходимость повышения стойкости войск, на пропаганду военных знаний, передового опыта.

— Теперь нашей академией стала война, — говорил Родион Яковлевич. — На опыте лучших бойцов и командиров, политработников все должны учиться тому, как успешнее бороться с танками и самолетами противника, как распознавать хитрости и коварство врага…

* * *

Суровый экзамен первых боев воины дивизии выдержали успешно. Это окрыляло всех — от командира соединения до рядового бойца, вселяло в них уверенность в собственных силах. Но самые трудные испытания, конечно, еще были впереди.

Учитывая тяжелое положение войск Юго-Западного фронта, Ставка Главного Командования в первых числах июля передала в его состав 7-й стрелковый корпус, ранее предназначавшийся для Южного фронта, а затем из его состава были переданы Юго-Западному фронту 16-й механизированный корпус и три стрелковые дивизии. В результате на Южном фронте к 11 июля осталось всего 20 дивизий, в то время как силы противника, наступавшего в его полосе, значительно возросли. Это позволило противнику на направлениях главного удара — могилев-подольском и бельцевском — достичь большого превосходства в силах и средствах. Вскоре 48-й корпус оказался в полуокружении. Начались тяжелые бои.

Теперь, когда я смотрю на карту действий Юго-Западного и Южного фронтов по выгнутым дугам основных направлений наступления фашистских войск, ясно представляется вся картина начального периода войны в их полосах. Но в сорок первом этой карты перед нами не было. Порой даже командир дивизии не имел карты направления отхода. Связь с соседями и штабом корпуса постоянно нарушалась, оборона носила очаговый характер.

В эти трудные дни с особой силой проявились высокие командирские качества Р. Я. Малиновского. Родион Яковлевич даже в самых сложных ситуациях был спокоен, несуетлив, не имел привычки повышать голос, всегда сохранял уверенность в себе. Его манера поведения, выдержка возвращали хладнокровие и собранность подчиненным командирам. Это хорошо было видно на примере командира нашей дивизии полковника Ф. Е. Шевердина. Если в боях на реке Прут, под Бельцами, он, спокойный и мужественный по натуре человек, четко и уверенно управлял частями в сложных боевых условиях, то во время отступления, бывало, становился замкнутым, раздражительным, утрачивал порой душевный огонек, задор, что было в общем-то самой яркой чертой его характера.