В годы испытаний

Мы в штабе и политотделе дивизии много раздумывали тогда, в чем причина наших неудач. Внезапность внезапностью, вероломство врага вероломством, превосходство гитлеровцев в силах превосходством, но ведь все этим не объяснить. Сходились на том, что недостаточное знание противника, общей обстановки на фронте было характерным в начале войны для штабов фронтов, объединений и соединений. Это зачастую позволяло врагу ошеломлять советские войска внезапностью действий, выходить на фланги, в тыл и окружать их. При этом важную роль играло, конечно, то, что немецкие части были более мобильными, моторизованными, насыщенными танками и бронетранспортерами, а наша и без того слабая маневренность еще более снижалась из-за воздействия немецкой авиации, господствовавшей в воздухе.

Все это требовало от командиров и штабов дивизий, полков находить способы добывания постоянной информации о противнике. Для этого использовались местные линии связи там, где они уцелели. Офицеры разведки звонили в близлежащие деревни и спрашивали о положении там. Способ, конечно, примитивный, но иногда и он позволял нам получать необходимые данные. Были случаи, когда на противоположном конце провода советские граждане отвечали, что населенный пункт занят немцами, рассказывали о количестве войск противника, о наличии танков. Но не обходилось и без курьезов. Бывало, что мы соединялись уже не с сельсоветом или правлением колхоза, а со штабом немецкой части, занявшей к этому времени село.

Неоценимую помощь штабу дивизии в добыче разведданных оказывал политотдел дивизии и его начальник — батальонный комиссар Воронков. Он сам почти всегда находился в полках, батальонах, ротах. Информацию из тех полков, где начподив не успел побывать, он получал по телефону. Это позволяло ему частенько поправлять начальника штаба дивизии полковника Богдановича во время его докладов обстановки командиру. Сначала это, кажется, даже сердило начальника штаба, а потом он пользовался данными Воронкова как полученными из самого достоверного источника.

В качестве офицера по работе среди войск противника в политотделе работал старший политрук Мусти, немец по национальности. Однажды его переодели в форму обер-лейтенанта вермахта, снабдили подлинными документами и на трофейном мотоцикле направили в тыл к немцам. Сделать это было нетрудно, так как сплошного фронта не было. Первый опыт удался. А со временем старший политрук Мусти так вошел в роль, что был просто своим в тылу врага. Он находился там сутками, вместе с фашистами ночевал, кормился и конечно же добывал ценнейшие данные.

На одном из совещаний в штабе дивизии, где присутствовал командир корпуса, батальонный комиссар Воронков доложил, что Вознесенск захвачен немецкими танкистами.

— Вознесенск? — недоумевая, переспросил генерал Р. Я. Малиновский. — Это же в ста пятидесяти километрах от Котовска, в нашем тылу… Откуда у вас такие сведения?

— Только что прибыл оттуда старший политрук Мусти, товарищ генерал.

— Ну-ка вызовите сюда этого паникера, — строго сказал Родион Яковлевич.

Через десять минут в дверях появился стройный офицер в форме немецкого обер-лейтенанта.

— Товарищ генерал! — доложил он. — Старший политрук Мусти по вашему приказанию прибыл!

Родион Яковлевич внимательно посмотрел на вошедшего, улыбнулся и мягко сказал:

— Докладывайте, что там в Вознесенске.

А произошло следующее. 6-я и 12-я армии Юго-Западного фронта вели тяжелые оборонительные бои, начиная от самой границы. Противник держал их в полуокружении. В конце июля Ставка приняла решение о передаче этих армий Южному фронту. Обе они были сильно измотаны. Поспешный отход этих объединений оголял правый фланг Южного фронта, где находился и 48-й стрелковый корпус. Опасность усугублялась еще и тем, что в районе южнее Умани противнику удалось взять в клещи значительные силы этих двух армий. Кольцо окружения замкнулось в Первомайске. Будучи тяжело раненными, попали в плен командующий 6-й армией генерал-майор И. Н. Музыченко и командующий 12-й армией генерал-майор П. Г. Понеделин, который был назначен командующим этой группой. Между Юго-Западным и Южным фронтом образовался разрыв. В него, не встречая организованного сопротивления, лавиной устремились немецко-фашистские войска в направлении Первомайск, Запорожье. Войска 9-й и 18-й армий оказались в полуокружении. По всему было видно, что противник и им готовит западню.

Нужны были срочные меры по организованному отводу войск 9-й и 18-й армий. Между тем сверху шли приказы: «Ни шагу назад!», «Бейтесь до последней капли крови!». Мы продолжали вести тяжелые оборонительные бои, неся большие потери, а противник замыкал кольцо вокруг нас.

Наконец-то поступил приказ на отход. Это были самые мрачные дни для войск Южного фронта. Из уманского окружения с боем прорывались на восток небольшие группы бойцов. Части 9-й и 18-й армий перемешались. Обороняться приходилось с запада и севера, а иногда и с востока. Мы контратаковали противника с востока на Котовск, а местные жители говорили нам: «Не туда наступаете, бойцы, немецкие танки у вас в тылу…»