В грозный час

— Ни черта не получается! — ответил ему расстроенный Коломиец. — Танки на днище садятся. Хорошо еще, что фашисты пока молчат.

— Постарайтесь, пожалуйста, — мягко попросил начштаба. — Сверху уже интересовались.

— Придется идти в обход высоты, — сказал комбат после разговора с начальником штаба бригады.

— Гитлеровцы на это как раз и рассчитывают, — заметил я. — Идти в обход — это идти по дороге, а она наверняка пристреляна противником.

— Тогда надо с разгона, — предложил Коломиец, — пока не пробьем колею. И пусть поначалу это будет делать один танк.

Предложение показалось дельным. Мы быстренько собрали командиров танков, объяснили им задачу.

— Разрешите мне первому попробовать? — обратился к комбату механик-водитель Саенко. Его командир старшина Устинов поддержал просьбу.

Комбат вопросительно посмотрел на меня. Он еще не успел познакомиться со всеми людьми, не знал их деловых качеств. Я кивнул головой: эти справятся. Потом подошел к Устинову и Саенко, пожал им руки, пожелал успеха.

И вот одинокая тридцатьчетверка пошла на штурм высоты Безымянной. С разгону она бросалась на ее крутой заснеженный склон и скатывалась вниз. Раз, другой, третий… Метр за метром. Все выше и выше. И вот наконец она на вершине. А вслед за ней по пробитой колее пошли и другие машины. Правда, лишь Т-34. Тяжелый KB в тот день подняться на высоту так и не смог.

Пока танки штурмовали высоту Безымянную, время безвозвратно ушло. Атаку Красной Горки пришлось отложить до следующего дня. Это было необходимо еще и потому, что в баках машин почти не осталось горючего. Однако с выходом на высоту танки смогли до наступления темноты вести огонь по западной опушке леса, расположенного в непосредственной близости от Красной Горки, и уничтожили там несколько орудий и пулеметных точек врага. Был нанесен урон и его живой силе.

— Завтра нам будет легче, — заметил начальник штаба батальона старший лейтенант Тормоз, собрав от командиров рот сведения о пораженных огневых точках противника.

Но он ошибся. Легко нам не было. Едва наши танки и пехота пошли вперед, как из Красной Горки, из ближних деревенек, из леса ударили вражеские пушки и пулеметы. Их у противника было еще много, и вели они огонь по заранее пристрелянным участкам. Особенно беспокоили минометы. Нам-то они особого вреда принести не могли, а вот пехоте пришлось туго, и она вскоре залегла. Да и танки двигались по снегу очень медленно.

На этот раз я находился вместе с экипажем лейтенанта М. С. Бирюкова — того самого Бирюкова, с которым мы два месяца назад в бою за Коркодиново совершили рейд в тыл врага и выдержали осаду в подбитом КВ. Только экипаж у него был уже другой, да и танк тоже…

Слышу, как Коломиец докладывает по рации на КП бригады обстановку. Майор Котов после некоторого раздумья отвечает:

— Ведите огонь и маневрируйте, чтобы не дать им пристреляться. Мы постараемся помочь.

Маневрировать трудно: мешает снег. Однако по мере возможности пытаемся это делать, одновременно отвечая на огонь гитлеровцев своим огнем. Наша пехота короткими перебежками приближается к нам. Впрочем, назвать это перебежками можно лишь условно: бойцы почти по пояс утопают в рыхлом снегу.

Через триплекс мне хорошо виден лес, что простирается к юго-востоку от Красной Горки. Оттуда в нашу сторону летят снаряды. Один из них угодил в танк старшего сержанта П. В. Сомова, перебил гусеницу.

Внимательно приглядываюсь к лесу и замечаю, что на опушке, на самом острие клина, образованного группой густо растущих деревьев, что-то мельтешит. Окликаю Бирюкова, говорю ему:

— Посмотри-ка получше вон на тот клин. Похоже, что фашисты подтаскивают туда пушки.

— Точно, товарищ комиссар, — подтверждает Бирюков. — Мы им оттуда лучше видны. — И тут же дает команду действующему за заряжающего старшине Н. А. Зарудному: — Осколочный!

Он стреляет и снова командует:

— Еще осколочный!

Старшина Зарудный, немногословный пожилой украинец, отвечает Бирюкову: «Щас» — и, проворно дослав снаряд в казенник, неизменно говорит: «Гоп!»

Движение на опушке леса вроде бы прекратилось. Но и нас нащупали вражеские артиллеристы, и в танк вскоре угодил снаряд. Механик-водитель старшина И. Ф. Мусияко сообщил:

— Все, приихалы. Кажись, гусеницу размотав…

Танк встал, но двигатель продолжал работать.

— Теперь накроет, — мрачно заметил Бирюков. — Пристрелялись.

Но нас не накрыли. Не успели. Почти тотчас же над полем промчались огненные стрелы реактивных снарядов, в расположении врага взметнулись черные клубы разрывов. Это заработали «катюши». Значит, свое обещание помочь майор В. Ф. Котов выполнил.

В то время, когда мы крутились перед Красной Горкой, часть нашей бригады поддерживала наступление пехоты на населенные пункты Большое и Малое Устье, расположенные вверх по течению Угры, неподалеку от того места, где в нее впадает Воря. Там тоже шел напряженный бой.

Командование 43-й армии внимательно следило за действиями бригады. Оно то и дело запрашивало наш штаб, интересовалось обстановкой. В свою очередь и майор Котов приказал Коломийцу и мне передавать сведения на КП бригады как можно чаще.