В грозный час

— На учебу хотят послать, — ответил Александр Федорович Смирнов. — На курсы комиссаров полков.

Вот тебе и раз! От неожиданности я даже не нашелся что сказать, моментально забыв про чай…

Вскоре возвратились комбриг с комиссаром. Кошкарев встретил меня приветливо, расспросил о делах в батальоне, а потом сказал:

— Решили мы послать вас на учебу. Поедете в Ташкент. Там сейчас находится Академия механизации и моторизации РККА имени товарища Сталина. А при ней открыты курсы комиссаров полков. Вот туда и поедете. Как вы на это смотрите?

Мне очень не хотелось покидать бригаду, с которой я уже сроднился, пережил, может быть, самое тяжелое время войны, с которой познал радость нашего первого наступления. К тому же близились новые бои, к которым мы основательно подготовились. И вот теперь…

— Разрешите все-таки остаться в бригаде? — попросил я Кошкарева, хотя отлично понимал, что вопрос, видимо, уже решен и с моим желанием вряд ли посчитаются.

Это же подтвердил и комиссар бригады. Мягко улыбнувшись, он отрицательно покачал головой.

— Это невозможно. Приказ подписан, и завтра вы должны ехать. Могу только сказать, что война, судя по всему, продлится еще долго, до Германии нам шагать да шагать, и на ваш век боев хватит. К тому же армии нужны грамотные, опытные политработники. Так что учебу на курсах считайте сейчас самым главным для себя партийным поручением. Ясно?

После таких доводов мне нечего было возразить. И я ответил, как подобает отвечать в подобных случаях:

— Так точно. Разрешите идти?

Кошкарев поднялся, обнял меня за плечи:

— Погоди, сначала сходим к начальству.

Командир бригады В. Ф. Котов говорил с кем-то по телефону. Увидев нас, дал знак, чтобы подождали. Закончив разговор, Виктор Филиппович протянул мне руку, спросил:

— Ну что, Лыков, поди, обижаешься на нас?

— В общем-то нет, товарищ майор.

— А ты не обижайся. — Полное, с чуть заметными рябинками лицо комбрига выражало благодушие; глаза весело поблескивали. — Велено тебе учиться — учись. Для твоей же пользы. Вернешься в бригаду — хорошо, а не вернешься — не горюй. Встретимся еще где-нибудь.

С Виктором Филипповичем мы встретимся. Случится это уже после войны, когда армейская служба снова сведет нас вместе. И мне выпадет счастье несколько лет подряд работать с ним, уже генерал-лейтенантом, бок о бок, многому научиться у этого доброго и умного человека…

Подошли проститься накоротке А. Ф. Смирнов, И. Е. Размеров, политотдельцы Н. С. Пищелин, Я. Д. Кириченко.

— Ну, как говорят, ни пуха тебе ни пера! — с этим пожеланием комбрига я пошел собирать свои вещи.

Прощание с батальоном было волнующим. Я стоял перед строем и никак не мог сказать что-нибудь связное: в горле застрял ком. Потом были дружеские объятия, скупые слова напутствия, и вот уже трудяга-полуторка повезла меня на станцию…

Прав был комиссар бригады Б. К. Кошкарев: на мой век боев еще хватило. Впереди были Прохоровка и Харьков, Кировоград и Умань, Минск и Вильнюс. Потом довелось участвовать в ожесточенных боях по освобождению Румынии и Венгрии, Австрии и Чехословакии. Правда, уже не в составе своей бригады, а в частях 5-й гвардейской и 6-й танковых армий.

А бригаде тоже предстоял нелегкий боевой путь, который она пройдет с мужеством и славой. После героической обороны Москвы ее воины примут участие в освобождении Смоленщины, Украины, Белоруссии. Затем путь бригады проляжет через Польшу до столицы Чехословакии — Праги.

Самостоятельно или во взаимодействии с другими частями и соединениями она освободит около 50 городов и более 2 тысяч сел, деревень и поселков. В кровопролитных сражениях с врагом ее воины уничтожат более 40 тысяч гитлеровцев. Десять раз Верховный Главнокомандующий И, В. Сталин объявит в своих приказах личному составу бригады благодарность. Сотни ее бойцов, политработников и командиров за мужество и доблесть будут награждены орденами и медалями, а трое станут Героями Советского Союза.

До последнего дня войны будет сражаться с врагом эта бригада. Правда, она будет уже не 18-й танковой, а 42-й отдельной армейской гвардейской тяжелой танкосамоходной Смоленской Краснознаменной, орденов Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого бригадой прорыва.

Глава шестая. Вдали от передовой

Все, что было связано с отъездом из Москвы в Ташкент, осталось наконец позади. И трудности с оформлением документов, и многочасовое стояние у билетной кассы — все спешат, волнуются, доказывают, что именно им надо уехать в первую очередь, — и шумная, торопливая, больше похожая на штурм посадка в поезд.

Вагон набит до отказа. И это сразу же не оставило у меня надежд на более или менее приличное устройство. Но вот через толчею в проходе протиснулась проводница, и по первому же ее требованию какой-то паренек мигом соскочил с верхней полки.

— Это ваше место, товарищ военный, — тоном строгой хозяйки сказала проводница. И уже мягче, улыбнувшись, добавила: — Располагайтесь как дома.