В кругу Леонида Леонова. Из записок 1968-1988-х годов

— Нет, что вы. Просто с настоящим писателем много маклеров и нет критики. Вот я сейчас израсходован до конца и не знаю, выс­кочу ли из паузы, в которой нахожусь. Письмо — это маниакальное заболевание. Это Божья милость, Божье благословление, данное с иронической усмешкой: «Выдержишь ли?» Это — роды, с болью, с отравлением...

— У меня есть мысль: «Не надо ничего выкидывать в окно, чтобы не подобрали другие!» Никак этого не усвоим потому, что недалекие люди не могут понять, что даже наши ошибки — достояние наше. Зная об ошибке другого, я не допущу ее... Великое значение имеет уверенность. Все хорошо, что идет на пользу людям...

А роман, дорогой А.И., мне надо закончить во что бы то ни ста­ло. Все остальное, что я написал, в сравнении с ним, — ерунда. А Тулкину если он будет писать обо мне, то передайте, что могу пока­зать ему совершенно законченный отрывок из последнего романа. И вам, конечно, но при условии, что он не выйдет из моего дома.

Начало ноября 1978 г.

Должен выйти номер «Нового мира» с «Целиной» Брежнева. Сколь­ко треволнений! Уговаривают меня выступить с докладом в Бауманс­ком Доме культуры, где будет 2 тысячи человек. Звонил М. Алексеев:

— Праздники, а «Новый мир» задал еще работы. Сижу и пишу о Леониде Ильиче. Ведь речь идет о хлебе, и тут я обязан.

М.Б. Храпченко, взволнованный:

— Все говорят о чрезвычайной новости. Что вы печатаете? Как думаете, следует собрать заседание нашего отделения?

2 ноября 1978 г.

Обедал с А.Я. Сахниным и Генрихом Гофманом. Они говорили, что вместе с Замятиным, Игнатенко, Песковым, Жуковым сочиня­ли мемуары Брежневу.

Почти год я ничего не писал для себя, теперь надо наверстать, говорил Сахнин.

Гофман с восторгом рассказывал как послал книгу Цвигуну с над­писью «Сотоварищу», а Андропов позавидовал.

Пришлось им всем позавидовать.

И только Л. Леонов сказал:

— Ну, вот, а вы уговариваете меня заканчивать роман. Кому он нужен при такой «классике»? Туда умного не надо... А что такое «Це­лина»?

Могу сказать по телефону только одно: не поднятая! Даже не дубликат...

10 ноября 1978 г.

Среди прочего, в большой беседе со мной один из самых старых на­ших писателей, автор «Ледолома», Кузьма Яковлевич Горбунов сказал:

— В 1935 году Леонид Леонов просил меня, чтобы я содейство­вал урегулированию его отношений с Горьким. Их поссорили, не без участия Вс. Иванова. Рассказывал я вам? Но я ответил, что не решаюсь. Не таков мой авторитет у Горького, не настолько значи­телен... С тех пор мы в прохладных отношениях, хотя я понимаю, какой это писатель. Во время поездки по Болгарии он спросил у профессора Б. Михалкова: «А кто с вами занимался в Литературном институте?» — «Горбунов». — «Ну, что ж, это достойный и обстоятельный человек», — сказал обо мне Леонов. Спасибо ему.

5 декабря 1978 г.

Неприятный разговор с Л.М. о выборах в Академию. На эксперт­ной комиссии он робко промолвил, что надо бы Овчаренко избрать членом-корреспондентом, ибо у нет 15 книг и он ведет Полное собра­ние сочинений Горького, зная его лучше, чем сам Горький. На него сразу ополчились Храпченко, Борковский, поддерживаемые Лихачевым. И все он переживает. После очередного провала меня на выборах обычно Л.М. долго разговаривает с Ольгой Михайловной, рассказы­вая ей о всех обстоятельствах и уверяя, что он голосовал. Она утешает его, говоря, что ей уже все известно от других и что она всегда знает, что он голосовал и кто не голосовал. «Не трудно догадаться, если бы даже не было свидетелей, и почему — тоже ясно», — объясняет она.

Мне на этот раз он говорит:

— Я думал, что в вашей среде люди чище, принципиальнее, ру­ководствуются интересами истины и ценят по научным достоинствам. Оказывается, что все не так. Мне говорили, что у вас слишком мно­го непокорства, независимости, что, если мы «не выберем того-то, нас не поймут «там», и кивали головой вверх... Ни слова о ваших знаниях, книгах, работе. Думаю, что только за одно руководство столь трудными академическими изданиями вы заслужили быть в Ака­демии. На мое замечание, что вы можете бросить собрание сочине­ний, Храпченко ответил: «Вы не знаете его, не бросит!» Я поражен цинизмом и беспринципностью этих людей...

— Л.М., зная их лучше вас, я уже давно ничему не поражаюсь. Пожалуй, ваш Грацианский только частично может нам намекнуть на изощренность психологии подобных людей.

— А.И., вот где заложена мина под социалистическое общество — в психологии этих людей, а они ведь не последнюю роль играют, и таких у нас, в особенности в «верхах», все больше. В чем же дело? Что делает таким людей? Что станет с нашим обществом?

5 марта 1979 г.

Л.М. говорит, что подлинная интеллигентность человека выража­ется в том, на какую историческую глубину он способен мыслить. Дал отрывок в «Москву» — это о самом последнем этапе, о конце человечества.

Его волнует Китай.

— Знаете, это умный противник. Если они пошлют на смерть 500 млн. человек, то задохнешься в смраде разложения. Они берег­ли буржуазию — предпринимателей, не тронули священников — все разумно.