В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы

Сухощавый, высокий Сергей по-прежнему ходит в обычной одежде и кроссовках. Он подтрунивает над нашим снаряжением и вечерами сидит, вытянув морщинистые бледные ноги к огню, разложив рядом дымящиеся носки и ботинки. Русские гораздо лучше приспособлены к трудностям, чем я. В высоких резиновых сапогах, с натертыми ногами, в протекающей палатке, с выработанным на даче иммунитетом к паразитам, они держатся гораздо лучше – всегда готовы тащить больше, работать тяжелее. В тундре время становится пространством. Каждый шаг – это биение сердца. Этому просто нет конца, весь день ты чего-то ждешь, но в итоге желанная цель всё так же далека, как и раньше. С каждым шагом я выдавливал воду из торфа, оставляя позади себя глубокие следы. Наши прочные кожаные ботинки, которые мы привыкли считать «северными», здесь бесполезны. Погода стояла отменная, в воздухе пахло водой и розмарином. Во время отдыха Пётр положил на землю ружье, полностью разделся на холодном ветру и искупался в речке. Сидя на вершине холма, на больших камнях, поросших рыжими лишайниками, мы подбадривали его и кричали, что это похоже на сцену из советского пропагандистского фильма. Потом мы собрали раковины гиателлы арктической (Hiatella arctica) с отмеренной 10-метровой трансекты. Среди них были целые, с обеими створками,

in situ, как говорят ученые, то есть на своем первоначальном месте. Интересно, что нам скажет лаборатория относительно возраста этих моллюсков. Очень неплохой улов.

Сборы в дорогу

12 августа мы готовимся к перелету на юго-восточную часть острова. «Сегодня ведь 12-е?» – спрашиваю я Дэвида. Сергей качает головой, изображая сомнение. «12 августа, я абсолютно уверен», – говорит Дэвид, просматривая свои записи: да, вот у него тут записано, между 10:00 и 13:00. К 10 часам мы должны собраться и быть готовы к отъезду. И вот мы, в полной готовности, лежим между нашими рюкзаками и прочим снаряжением на земле, которую мы предварительно очистили от осколков стекла и прочих предметов, которые могут подняться в воздух от вращения винта. Безошибочно узнаваемый шум и силуэт вертолета в небе на востоке заставляют нас радостно подпрыгнуть, но – увы! – наше ожидание продолжается. В 13:20 мы видим точку на горизонте и понимаем, что на этот раз это – за нами. Сначала мы спрашиваем друг друга: ты что-нибудь слышишь? А что ты слышишь? Слушай, вот опять… Расстояние по-прежнему 10 километров, поскольку он сначала приземлился у пограничников. И вот появляется эта прекрасная машина с вращающимися лопастями и воющими турбинами. Прежде чем приземлиться, она демонстрирует нам свое брюхо и делает круг над морем, а потом с чудовищным шумом садится прямо на нас, обдувая ветром. Вертолет дважды подскакивает на своих резиновых колесах, а затем твердо встает на землю. Лопасти еще продолжают вращаться, а пилот уже с улыбкой соскакивает на землю, пожимает руки и помогает нам загрузить ящики. Второй пилот заполняет журнал.

По сравнению с тем, как долго мы добирались до этого места, выбираемся оттуда мы в мгновение ока. Летчики явно получают удовольствие, лавируя между вайгачских «гор» – сгрудившихся в группы голых скал 100-метровой высоты посреди холмистой местности. Громоздкая машина медленно вписывается в изгибы рельефа. Набирая высоту, вертолет теряет горизонтальную скорость, и я вижу, как макушка холма с лежащими на ней внушительными валунами медленно приближается и проплывает в каких-нибудь 3 метрах под нашими колесами. Добравшись до вершины, вертолет наклоняется вперед и снова с ускорением устремляется вниз вдоль склона. В салоне, расположенном прямо под грохочущим двигателем, невероятно жарко. Кабина очень тесная, там есть место только для двух пилотов и штурмана у дверей. У пилота работает слабенький вентилятор. Дэвид, Сергей, Пётр Глазов и я смотрим на монотонный зелено-серый пейзаж в иллюминаторе. Иллюминаторы открываются, позволяя выдвинуть пулемет и установить его на опорах под каждым из них. Мы пролетаем над десятками черных переплетающихся линий, обозначающих маршруты, по которым майор ездит на рыбалку.