В любви и боли. Противостояние. Том второй

Я не упала и не растянулась по зеркальному полу наверное только потому, что успела в самый последний момент прижаться ладонями к теплому паркету, перенести часть веса дрожащего тела на опору вытянутых рук. Меня накрыло сразу. Смяло оглушающим цунами твоих бьющих точно на поражение слов, охватило высоковольтной сетью мощного разряда-удара по беззащитному телу и оголенному рассудку. И самое шокирующее… я чуть не кончила, когда острая вспышка болезненных спазмов в прямом смысле скрутила сжавшиеся стенки влагалища тугой спиралью, тут же разрываясь поочередными витками обжигающих сокращений внутри и поверх гиперчувствительных зон онемевшей киски. И все это время я смотрела в твои глаза, насаживаясь на их клинки, принимая их осязаемое скольжение в глубинах спускающей вагины. Мне казалось я не просто текла, боясь пошевелиться и усилить эти надрывные внутренние толчки давлением анальной пробки или прикосновением бедер к опухшим складкам вульвы и клитору… я практически дурела, ощущая фантомные отпечатки с физическим трением кончиков твоих пальцев абсолютно везде, где ты успел прикоснуться ко мне сегодня и совсем не так уж давно. А может всего лишь чуть сильнее натянул свои красные нити?..

— Твой Хозяин тебя ждет… ждет свою похотливую сучку… — и, да… медленно тянешь, наматываешь на гибкие фаланги расслабленной ладони самые прочные в мире ментальные нити, изображая полную апатию на совершенно безучастном лице.

Отведи взгляд в сторону, и я тут же почувствую, что меня здесь нет. Я уже почти это ощущаю, когда ты подпираешь вялым движением длинных пальцев правой кисти руки висок и щеку, не отнимая локтя от подлокотника, и с отсутствующим свинцовым взглядом продолжаешь наблюдать за моими немощными потугами сойти с места.

А что ты себе думал? Я же не Дэниз Эпплгейт и уж тем более не одна из твоих продвинутых нижних сучек. Я не умею совмещать в одно целое обезумевшие страхи, животную похоть и желание скончаться еще до того, как до меня дойдет парализующее осмысление, что… я это делаю. Пытаюсь двигаться… переступать на трясущихся руках и чувствительных коленках по твердой поверхности слишком гладкого пола. Безрезультатно вскрывая сопротивляющиеся блоки памяти, надеясь вспомнить, как это делала Дэниз… как это делала я сама там, в Black Crystal так же скользя по острейшим лезвиям и осколкам собственного безумия, задыхаясь от подступающих рыданий, умирая в удушливых тисках твоего равнодушного взгляда.

Боже, пожалуйста. Сделай хоть что-нибудь. Покажи, как ты сам этого хочешь, прояви хоть каплю живого интереса. Не заставляй меня корежиться в агонии собственных мыслей и диких предположений — сравнивать себя с теми, кто ползал перед тобой по этому полу куда эффектней и зажигательней меня.

— Эллис, я не вижу, чтобы ты старалась. Ты надеешься меня расстроить? Ты не хочешь заслуженной награды? Или тебе лучше простоять пару часов в неподвижной позе, изображая роль журнального столика, чем все это время стонать от наслаждения, принимая в себя член своего Хозяина?

Сколько я сделала попыток доползти до тебя, когда ты вдруг резко меня осадил? Два-три немощных шажочка, стараясь изо всех нечеловеческих сил не поскользнуться и не упасть? И все это время глядя в твое отмороженное лицо, в глаза, которым было определенно все равно — как меня душит и выкручивает по суставам и костям, как непреодолимо кидает головой вниз на пол — забиться в истеричном припадке…

— Ты способна на большее, и ты уже не раз это демонстрировала. — все та же арктическая тональность бьющего точно на поражение голоса режет воздух, все расстояние между нами и мой контуженный рассудок изящным движением скальпеля хладнокровного хирурга.

Меня колотит, уже вот-вот тянет зажмуриться и отползти назад, заползти в ближайший угол…

Это не честно. Мне надо действительно устроить грандиозную истерику века, чтобы ты понял, насколько я далека от всех твоих нестандартных увлечений и требований? Что я не такая. И меня убивает одна только мысль, что кто-то делал это лучше меня, знал, как это делать… ублажал твой долбанный пресыщенный вкус извращенного эстета и пси-садиста. И тебе определенно это нравилось, ты не боялся это показывать, сравнивая теперь мои жалкие потуги с чьим-то совершенством. Тебе даже все равно, как я на это отреагирую и приму на свой счет.

— Эллис, я не буду повторять дважды. Или ты это сделаешь… или мне придется оставить тебя на весь этот вечер (а может и ночь) в позе "раздумья" на этом самом месте. Только ты уже не сойдешь с него ни в туалет, ни куда-либо еще, пока я сам не разрешу это сделать. Выбирай. Наслаждение или наказание в полном одиночестве, без воды, сна и вечернего душа. Тебе завтра на работу. Ты не забыла об этом?