В любви и боли. Противостояние. Том второй

Боже, как оказывается надо мало, чтобы свихнуться окончательно и в одну долю секунды. Чтобы почувствовать твой горячий шепот с твоим фантомным членом в недосягаемой глубине отупевшего сознания и плавящегося влагалища. ТЕБЯ ВСЕГО. Уже атакующего и растирающего все мои эрогенные зоны и внутренние стенки спускающей не твои пальцы киски в нескольких ударах эро-пульса от сильнейшего оргазма.

Как?.. Что ты со мной делаешь? Почему я так ведусь на тебя, так хочу и полностью растворяюсь в твоих руках, в изощренных манипуляциях моего персонального палача и убийцы? Или подсознательно ищу спасительные лазейки именно в тебе, в твоем смертельном безумстве, в сумасшедшей одержимости, заражающей мое тело и здравый разум твоим черным вирусом чистейшей похоти и безрассудства? Ищу спасения в нашем обоюдном безумии.

Неужели это правда? Неужели между нами всегда существовала связь неподдающаяся ни одному логическому объяснению? Просто на этот раз ты нашел свой философский камень, сотворив невозможное и нереальное. Воскресив мертвое и вложив в его эпицентр всю физическую силу и мощь живой вселенной — заключив в основу нового бытия свою черную любовь и ненасытную бездну всепоглощающей боли. Нашей общей боли…

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

А что я могла сделать? Разве с этим возможно что-то сделать?

Противостоять твоему безумию? Как? Оно не поддается и уж тем более не подчиняется моим жалким потугам. Оно просто проходит через меня, как высоковольтный разряд через проводник: топит, накрывает с головой, заползает под кожу, наполняет вены твоим голосом, прикосновениями, всем тобой. Я уже себе не принадлежу. Это уже попросту не я. Не ты становишься моей неотъемлемой частью тела и не принадлежащей моему здравому рассудку сущности, это Я давно и безвозвратно превратилась в искаженное подобие тебя, растворяясь последними невесомыми молекулами умирающей Эллис Льюис в твоих ладонях и в вязкой патоке твоей черной тени. Как можно сопротивляться самому страшному на Земле вирусу, когда его ненасытные клетки вскрыли до основания и полностью перекодировали весь мой генетический код еще десять лет назад, сотворив впоследствии самое чудовищное заражение, поразив неизлечимой мутацией все мои внутренние органы, сознание, сущность и здравый разум? Была ли это я? Или все же не я? Господи… я не знаю. А еще страшнее думать и осознавать, что теперь я для тебя была всего лишь одной из многих, твоей очередной глупой добычей: одной из тех, кого ты уже успел поглотить собой внутри стен этих комнат за последние годы, тех, кто, как и я сейчас, становился жертвой твоего смертельного безумия, пропуская весь кровавый спектр-процесса тотального слияния с твоей тьмой через себя. Но более ужасающее в этом бешеном потоке отрезвляющей реальности и неминуемой необратимости понимать, что возможно я была единственным исключением из правил. У тебя были все причины и основания меня ненавидеть. И ты действительно мог показать мне эту чудовищную разницу — дать прочувствовать твою черную месть, как никому другому: держать на кончиках своих пальцев, на гранях острейших лезвий твоей одержимости, скользя по моему телу и сущности двумя составляющими своей черной любви — щедрой нежностью и нестерпимой болью. Ласкать и убивать, сжигать и воскрешать, снова и снова. До бесконечности, покуда жива твоя Вселенная, пока ты сытишься мной… пока моя боль для тебя — единственный источник твоего бессмертия…

Наверное очень скоро я буду вынуждена полюбить эти исключительные моменты, твою господскую милость, эти мизерные крохи с твоего барского стола, которые ты позволял мне слизывать с твоих ладоней в эти редкие, но столь особые мгновения. Да, именно ты ослаблял нити на моем сознании, а может наполнял мою кровь и остатки трезвого разума этим щадящим забвением, разрешал тонуть в этой сладкой эйфории… пускал под кожу ментоловой анестезией перед тем, как сделать очередной глубокий надрез своим хирургическим скальпелем?

Всхлипывать, дуреть и мечтать сойти с ума, потому что это нереально. В это трудно поверить даже мне, даже находясь на пике этого безумства. Ощущая, как кожа твоих чувствительных пальцев сливается с рецепторами моего клитора и опухшими складками вульвы единой пульсацией, как ты усиливаешь и разгоняешь ее вместе с моей кипящей кровью по самым эрогенным точкам, заставляя вскрикивать и задыхаться при каждом невесомом нажиме, скольжении и проникновении.

— Тише, моя горячая саба… — твоя вторая ладонь накрывает мое горло, оплетает гибкими фалангами под скулами и подбородком поверх ошейника более крепким и опасным для жизни фиксатором. — Ты хочешь… хочешь своего Хозяина, как никогда и никого другого. Ты же течешь под моими пальцами хуже похотливой сучки… бл*дь. Кого ты пытаешься обмануть? Меня или себя?