В любви и боли. Противостояние. Том второй

— А теперь стань обратно на четвереньки. Разворачиваться никуда не нужно… Неспеша… — меня опять ведет от твоего проклятого баритона, опаливающего мой висок и без того горящее ушко. И мне снова требуется время или повторения твоего приказа, чтобы до меня наконец-то дошел смысл твоих фраз: — Грациозно. В позу послушной кошечки, прогнув спинку и выпятив попку.

Бл*дь. Это же двойной срыв или удар, по психике и телу, твоими словами и рукой, заскользившей подушечками фаланг по немеющим мурашкам стянутой кожи на моем позвоночнике, до самого копчика. Наверное, я была благодарна тебе за кляп именно в такие моменты, когда гасила рвущийся из груди всхлип или стон сжатием челюстей на резиновой трубке удил. Но он ни черта не помогал от того, что мне приходилось чувствовать. Так остро и глубоко ощущать твои касания, особенно такие невыносимые, в нескольких дюймах от моей горячей промежности, от "колпачка" анальной пробки, внутреннее давление которой стимулировала любую твою внешнюю ласку ритмичными приливами эрогенной пульсации. Я интуитивно сжимала мышцы влагалища и вульвы, будто пыталась подавить эти вспышки неконтролируемой похоти до того, как ты прогонишь по воспаленным зонам моей киски следующим ударом остервенелого возбуждения. И конечно, это было бессмысленным идиотизмом, поскольку надеяться сдержать собственную реакцию на тебя, да еще и подобным способом, все равно, что пытаться загасить подступающий оргазм от внутренних толчков твоего вбивающегося в мою вагину члена.

— Ну же, Эллис. Я рядом. Просто на четвереньки… будь умницей.

Думаешь это так легко сделать, когда глаза накрыты черным мраком, тебя выбивает изнутри обезумевшими страхами, грохочущим о ребра сердцем и сминающими цунами болезненного возбуждения? Я не могу определить, где сейчас в этом гудящем и вибрирующем вакууме потолок, пол и стены. Мне постоянно кажется, что если я сделаю хоть какое-то движение — подо мной тут же рухнет или рассыплется в щепки последняя и единственная подо мной опора.

Стать на четвереньки с завязанными глазами, с кляпом в зубах, который мне мешает сглатывать?.. Fuck.

Я не знаю, как вообще сумела это проделать. Может из-за легкого давление твоих пальцев на мою поясницу? НЕ ЗНАЮ. Помню только, как потянулась вперед дрожащими ладошками, соскальзывая ими по бедрам и упираясь о теплый паркет. И он все-таки дрогнул, или это была я, испуганно замирая и балансируя трясущимся телом над черно-красной бездной твоей засасывающей тьмы.

Какой там грациозно и изящно, когда я только и думала, как бы не завалиться на бок от очередного мощного удара сердца о грудную клетку. Еще и ты не собирался убирать руку с моей спины, словно помогая удерживаться за ориентир твоей близости и твоего касания. Но меня все равно вело, шатало и раскачивало изнутри. И стоило мне чуть поддаться-нагнуться вперед, и я уже больше не могла удержать голову в прежнем положении, как и накопившуюся под языком и кляпом слюну. Не знаю, на что это было похоже для меня в эти секунды, было ли мне стыдно или я наивно радовалась, что повязка не дает мне видеть твоего лица и глаз (видеть, как ты любуешься данной картиной, одной из многих, за которыми тебе уже приходилось наблюдать до меня). Но то что меня крыло и резало высоковольтной сетью удушливой паники и беспомощной уязвимости — это я прочувствовала до самого костного мозга.

— Молодец. Умница. Послушная саба. — и, о боже… ты все это время сидел за моей спиной, наблюдая, как тогда в ванной, как я становлюсь к тебе задом в развратную позу, готовящейся к совокуплению сучки. И вместо того, чтобы окончательно свихнуться с ума от стыда и унижения, меня накрывает жидким огнем всесметающей похоти. Меня трясет еще сильнее, подрезает суставы и сухожилия резкой слабостью, и я каким-то немыслимым чудом едва не падаю лицом в пол, стоило только твоей ладони провести по моему копчику и намеренно задержаться на моей ягодице. Боже, твои пальцы снова в нескольких миллиметрах от моей промежности, от распухших складок вульвы, клитора и половой губы. И ты словно специально поглаживаешь и раздражаешь чувствительную кожу именно на ягодице, слегка сжимая всей пятерней и оттягивая половинку попки чуть в сторону, подставляя мою мокрую горячую киску невесомому "давлению" прохладного воздуха.

— Хорошая девочка… — это не те слова, которые способны успокоить и усыпить остатки моего здравого разума, но ты определенно используешь их вместо своих ударных девайсов, при чем намеренно, в точно рассчитанное время и прямо в цель.

Да, тебе мало, ты только-только разогреваешься, растягивая свою изощренную прелюдию в особую жестокую пытку над подбитой жертвой. И ты же по сути еще ничего такого со мной не сделал. Тогда почему я уже мечтаю сдохнуть или упасть к твоим ногам, вымаливая в слезах и соплях о пощаде — вот только какой? Чтобы ты остановился или вые*ал меня прямо сейчас, в этой унизительной позе?