В ожидании Апокалипсиса. Франкское общество в эпоху Каролингов, VIII–X века

Следует упомянуть, что если была ясная погода, то собирались под открытым небом, если же нет, то в разных отдельных помещениях, где с удобством и те, кто собирался особо, и прочий народ могли бы заседать отдельно, но прежде всего [нужно было обеспечить], чтобы другие низшие лица никоим образом [там] не присутствовали… Оба же приемных [помещения] для высших были так разделены на две [части], чтобы, прежде всего, все епископы, аббаты или подобные наиболее почетные клирики могли собраться, не смешиваясь совершенно со светскими лицами; равным образом графы и подобные им знатнейшие начинали рано утром собираться, соответственно их почету, отдельно от прочего народа, пока не наступало время [заседать]. Тогда упомянутые знатные приглашались — обычно клирики в свою, а светские в свою установленную курию, где им с одинаковым почетом были приготовлены кресла. Отделенные от прочих, они были властны заседать то вместе, то раздельно, смотря по характеру дел, подлежащих их рассмотрению, духовные ли, светские лица, или смешанные. Равным образом от них зависело призвать кого угодно, чтобы узнать что-либо или расследовать [с тем, что] после того, как сведения были получены, тот удалился бы. Вот что о тех [делах], которые им предлагались королем для обсуждения.

Другое, к чему стремился король, это расспрашивать о том, что достойного донесения или нового обсуждения приносил с собою каждый из той части королевства, откуда прибывал, потому что им [участникам собрания] не только позволялось, но и строго внушалось (поручалось), чтобы каждый старательнейше разузнавал [обо всем], пока не вернется снова [на собрание], как в пределах, так и за пределами королевства, разведывал не только через своих, но и чужих, как через друзей, так и через врагов, не будучи очень придирчивым к лицу, через которого разведывается. [Король расспрашивал], нет ли волнений среди народа в какой-либо части области или [отдаленном] углу королевства, какова причина волнений, не ропщет ли народ и не раздаются ли какие-нибудь ненадлежащие толки, о чем необходимо было бы поговорить на общем совете, и о прочем, тому подобном; о внешних же [делах] — не хочет ли какой-либо покоренный народ восстать, или восставший — покориться, не замышляет ли еще [народ] пограничный каких-либо козней против королевства, не проявляется ли что-либо в этом роде. И во всем том, что грозило какою-либо опасностью, особенно выявлялось, в связи с чем возникало то или другое».[15]

Глава 13.

Каролинги и церковь

С самого начала Каролинги много внимания уделяли церкви, видя в ней важнейшую опору собственной власти и главный инструмент государственной политики. Мы мало что можем сказать про Карла Мартелла. Но тот факт, что для создания тяжеловооруженного конного войска — главной цели его знаменитой бенефициальной реформы — Карл провел частичную секуляризацию церковных земель, затем пожалованных в условное владение воинам-мирянам, указывает на то, что даже в статусе майордома он полагал церковь структурой, подчиненной себе. Схожее отношение прослеживалось и в политике его преемников — Пипина Короткого и Карла Великого.

Пипин тоже забирал у церкви земли по мере необходимости, но и жаловал щедро. Однако куда важнее было то, что дети Карла Мартелла, еще будучи майордомами, инициировали процесс широкого реформирования церкви. Усилиями Пипина, но особенно Карломана, действовавшего в тесном союзе со св. Бонифацием, почти повсеместно была восстановлена церковная иерархия с епископами в ключевых городах и митрополитами во главе отдельных провинций. На регулярной основе начали проводиться соборы, решения которых были направлены на последовательное укрепление внутрицерковной дисциплины. Своеобразной опытной площадкой для преобразований стала мецская епархия, через св. Арнульфа тесно связанная с Каролингским домом. Хродеганг, местный епископ и бывший референдарий при дворе майордома Карла, стремился, прежде всего, к повышению морального облика клира. Около 755 г. он установил для своих каноников свод жестких правил поведения, мало чем отличавшийся от монашеского. Основал ряд монастырей, где утвердил устав св. Бенедикта, постепенно набиравший популярность. А еще активно занимался реформой литургии, ориентируясь на римские образцы, на тот момент почти неизвестные к северу от Альп.

Вернемся на время к ответу папы Захарии, благословившего каролингский переворот, дабы «порядок остался неизменным». Смысл этой фразы, вложенной в уста понтифика франкскими хронистами, заключался в следующем: Каролинги задолго до переворота зарекомендовали себя последовательными сторонниками распространения христианства вширь и вглубь. В эсхатологической перспективе именно они, а не слабеющие Меровинги, могли добиться успеха в решении этой тяжелой, но благородной задачи. В противном случае победу одержал бы дьявол, и тогда «порядок» изменился бы необратимо.