В поисках императора

В полночь Юровский и вооруженные до зубов солдаты поднялись на второй этаж, в руках они держали пистолеты с взведенным курками. Постучали в комнату пленников, но не услышали никакого ответа. Распахнув двери, они увидели на кроватях тела тех, кого милосердная рука Татьяны усыпила вечным сном с помощью отравленного плода. Гранат так и лежал там, на полу, выпавший из безжизненной руки Татьяны, которая последняя вкусила его сока. Разъяренный Юровский не успел помешать тому, что Дмитрий поднял гранат и положил в рот несколько зерен, а потом медленно сполз на пол.

Нежнейшее пение соловья разбудило всех пернатых обитателей Ипатьевского дома и сада, которые тут же наполнились птичьим гомоном, клекотом, хлопаньем крыльев. Словно разгневанные фурии, птицы набросились на солдат, целясь прямо им в глаза, расцарапывая когтями их лица и руки. С крыши дома поднялся в воздух орел, и Юровский, отмахиваясь от последних ударов, увидел, как выстраивается за своим предводителем в полет все птичье войско. И в то время, когда Господь Бог снова забирал себе ту власть, которую он когда-то передал людям и которой они не сумели распорядиться, в Ипатьевском доме распахнулись настежь окна, прежде закрывавшие от царской семьи весь мир за пределами сада, и теперь уже отчетливо стали слышны выстрелы: в Екатеринбург на помощь царю с боем входили верные ему белые войска, но было уже слишком поздно…

Феррара,

10 июля 1980 – 23 октября 1983

Послесловие редактора, написанное четверть века тому назад

«В поисках императора» – так назван первый роман итальянского писателя Роберто Пацци. В романе, не претендующем на документальность, затерявшийся в Сибири верноподданный полк пытается найти и вызволить из большевистского плена императора Николая Второго и его семью. Уверен, однако, что писатель вложил в название и автобиографический сюжет – свои собственные «поиски императора».

Пацци меня заинтриговал несколько лет тому назад, когда в одной из книжных лавок лигурийского города Специя мне попался роман «Принцесса и дракон». На обложке красовался портрет его главного героя – великого князя Георгия Александровича, о котором мне было известно лишь то, что он юношей умер от чахотки на Кавказе. Хозяин лавки рассказал, что автор его романа – его земляк, но с детства живет в Ферраре, а в литературных кругах знаменит своей странной привязанностью к Дому Романовых. Книготорговец украсил свой рассказ легендой, позднее не подтвержденной, что этот «царист» (по его определению) иногда появляется на публике в форме офицера старой русской армии…

Прошли годы – в списке дел каждого из которых стояло «познакомиться с Пацци» – прежде чем я оказался в доме писателя.

Дом оказался необычным даже по русским меркам, а для Италии, не сомневаюсь, – уникальным. Все стены и вообще свободные поверхности увешаны и уставлены портретами Романовых, их гербами, вензелями, генеалогическими древами. Повсюду – россыпи книг, как написанных хозяином дома, так и других авторов, о последней русской династии. Особенно я был тронут, увидев в спальне Пацци на тумбочке – там, где обычно в рамочке на подставке стоит фотопортрет любимого человека – миниатюрное изображение Николая Второго.

Роберто Пацци признался, что считает российского императора своим покровителем. И действительно любовь к нашему последнему царю видимым образом изменила его жизнь и сформировала его профессиональную карьеру.

Началось все в детстве, когда Пацци было десять лет (сейчас ему под пятьдесят[28]). Случайно, как полагается, ему попался журнал с мемуарами лже-Ольги, жительницы Италии, выдававшей себя за уцелевшую царскую дочь[29]. В них лже-Ольга, тоже обладавшая, видимо, литературным даром, нарисовала необычайно привлекательную обстановку, царившую в семье августейшего «отца», и драматические перипетии своего спасения. Все это было понятно, чистым вымыслом самозванки, но мы знаем, что вымысел, если придуман хорошо, действует на нас сильнее, чем унылая истина.

Роберто (тогда еще Робертино) стал читать книги о Романовых посерьезней. В те годы в Италии почти невозможно было говорить о русской монархии в хорошем тоне. Из-за засилья левых в стране, любой, хотя бы без предубеждения относившийся к Николаю Второму, сразу причислялся к реакционерам и фашистам. Долгое время Пацци пришлось скрывать свои симпатии к Дому Романовых. И это даже укрепило его привязанность: «поиски императора» стали вещью интимной, сокровенной. Писатель полагает, что эта его полуподпольная страсть совпала с важной чертой его характера – сочувствием к поверженным и поруганным.