В полдень на солнечной стороне

Петухову он объяснил довольно своеобразно, почему рабочий человек должен не только тем, что для него придумали, пользоваться, но и по-своему, по-рабочему своё придумывать.

- Технолог, он в целом процесс мыслит - по правилам науки и техники и их возможностей. А лишний труд кто любит? Только дурак бессмысленный. Если ты не дурак бессмысленный, избавляйся от лишнего труда, когда свой труд чтишь, уважаешь. А как? Если ты на работе каждое своё шевеление осмысливаешь, значит, дойдёшь - зачем тебе лишний раз резец сменять, когда можно их несколько в оправку вставить? Повернул - и всё. И мерный инструмент - какой способней? Такой, конечно, которым можно деталь в процессе обработки замерить сразу по нескольким параметрам, - комбинированный. Вот ты и время выигрываешь, и своё спокойствие сберегаешь, что лишней поверхности не снимешь, на тонкой бояться не будешь, что запорешь, и лишний, зряшный раз не утруждаешься. Каждым новым станком инженер чего хочет? Старый превзойти. А человек за станком чего хочет? Себя сберечь на самое нужное, а ненужное своей придумкой устранить. Только и всего.

Добавил наставительно:

- Если каждый день на работе про свою работу думаешь, то они, эти дни, получаются пёстрые, разные, если, конечно, что-нибудь эдакое от себя в них присунешь, своё собственное, тогда интерес, азарт. - Помедлил. - И других тоже приятно обставить. Работа, конечно, - это тебе не физкультура. Труд! Но тоже можно себя показать, на что ты способен каждый день, а не по праздникам.

Сказал задумчиво:

- В годы войны на всех горе висело. И сейчас тоже немало осиротевших. Войдут в цех, лица нет, губы обкусанные, глаза, как ямы, проваленные. А встанут к станкам, как в забытье окунутся, вникают, как все. Кончится смена, еле ноги волокут, понурые, снова в горе своё кидаются.

Для настоящего рабочего труд - это, конечно, не развлекательное удовольствие. Но полное удовлетворение - чувствовать себя на земле существенным человеком, без которого ничего не будет, только одно запустение. И что на ней - твоё собственноручное изделие и всех таких, как ты, которые есть и которые были. - Заметил строго: - И на войне без рабочего умения, сознания, мастерства тоже много не навоюешь. Кидали вам технику, понимали - кому даем, старались, чтобы было получше, безотказнее, прочнее, вкладывали ей ума...

Петухов помнил, как на приданной его батальону батарее бойцы орудийных расчётов, получив новые системы, тщательно обследовали их, восхищались меньшим весом, но при этом увеличенной дальнобойностью и полуавтоматическими заряжающими устройствами.

- Вот это нам угодили! - ликовали солдаты. - С такими воевать - красота, удобство, сила! Совсем безотказная пушечка. Бей, как из винтовки, с одного прицела, очередями. А ведь - орудие! Поглядишь со стороны - любование!

И когда на этой батарее сначала разбомбили стоявшие в капонирах тягачи, а потом на неё пошли танки, сопровождаемые автоматчиками, Петухов повёл свою роту на выручку и в страшном рукопашном бою отбил батарею. Полуживые, израненные, истекающие кровью артиллеристы, обессиленные, изнемогающие, переругивались слабыми голосами с санинструкторами, подползали к орудиям, чтобы осмотреть повреждения, и сердито осведомлялись:

- Где орудийный мастер? Почему не привели? А то отвезут на ремонтный завод - и жди, когда своё обратно получишь. Могут и в другую часть сдать. Надо бы «летучку» вызвать, чтобы на месте восстановить.

А то, что подорвали два фашистских танка, и они почти нависли над огневой позицией, - этот свой подвиг они не считали особым подвигом. Их волновало, что у одного из орудий ствол почернел, окраска спеклась. Было видно, как раскаленный ствол источает прозрачные струи горячего воздуха, и, хотя замок был открыт для охлаждения и на стволе висели, как мокрые тряпки, облитые водой гимнастёрки, солдаты беспокоились, не повредился ли орудийный ствол из-за чрезмерного количества выпущенных за столь короткое время снарядов, и виновато объясняли:

- Позабылись, уж очень удобно было с полуавтоматом заряжающего устройства работать. Лупим и лупим! А может, по инструкции так нельзя, без передыха? Любой металл, он тоже строгую возможность имеет.

И говорили, горячась, о таких тонкостях, которые доступны лишь пониманию тех, кто мог сам сделать такое оружие, и, значит, в подобном рабочем мастерстве они были сами достаточно сильны ещё до войны...

Понятие овеществленного труда у кадровых рабочих жило глубоко и широкоохватно. Они уважали в металле не только сработанные из него собственноручно изделия, но и сам металл как таковой, весь тот изначальный труд, вложенный в него добытчиками, доменщиками, сталеварами, прокатчиками, литейщиками, кузнецами, штамповщиками и всем множеством людей разных профессий, имеющих соприкосновение с металлом.