В полдень на солнечной стороне

- Допустил! - сказал Вычугов. - Театр для чего служит? Чтобы человека на возвышенное, на хорошее настроить. Поэтому он должен внушать своим видом что-то особенное, значительное. Это не просто дом: вошел, побыл, поглядел про жизнь и, как из дома, вышел и пошёл к себе домой. Общественное здание - это полноправное украшение города и, значит, всем как украшение города служит. Торжественно театр выглядит? Торжественно! Что же, по-твоему, мы после такой победы не имеем права на торжественность?! - Помялся, произнёс задумчиво: - Конечно, эти полые внутри колонны никакой тяжести на себе не держат, и гипсовая лепка пылиться будет. Но ведь другого ничего пока нет, чтобы торжественность в архитектуре обозначить. Пока сойдёт, главное - люди понимают: хотим красоты и на красоту, когда она для всех, не жмотничаем.

Какие бы авторитетные ведомственные организации ни обращались в исполком со своими надобностями, Вычугов заявлял категорически:

- Будьте любезны, сначала водопровод, канализацию, дорогу, тротуары, а потом возводите, что хотите!

И когда ему возражали, что в отведённом районе все это имеется, он сурово осведомлялся:

- А люди, которые у вас будут работать? Ведь не все проживают в данном районе. Вот, значит, сначала обеспечьте таким же количеством подземных коммуникаций, которые вы от города получаете готовенькими.

Он с нетерпеливым воодушевлением мечтал о постройке мусоросжигательной станции, отапливающей котельную теплоцентрали.

Говорил пламенно:

- Мы не только восстанавливаем город, а перестраиваем его капитально, согласно генплану всей нашей дальнейшей жизни, а не только по плану, представленному нам городским архитектором. Нам важно не только, как он будет выглядеть снаружи, но как он будет обустроен изнутри всеми коммунальными благами, а они и составляют фундамент благополучия, хотя и по капрасходам требуют затрат не меньших, чем поверхностное сооружение.

Но в этой борьбе частенько побеждали ведомства, а не исполком.

И тогда Вычугов мрачно признавался Петухову:

- Когда я после флота из военморов обыкновенным гражданским служащим заделался, наган всё-таки носил для устрашения, и если не вразумлял словом, на всякий случай руку на кобуру клал, вроде революционного аргумента, но меня свои же основательно отучили от этого и крепко другому обхождению обучили: сначала пойми взаимодействие всех порядков, установленных Советской властью, а потом действуй только в соответствии с этими порядками. - Произнёс со вздохом: - Конечно, наш городишко в боевой флотилии крупных промышленных городов - так, вроде вспомогательного судёнышка, но тоже хотелось бы ему скорость хода прибавить. Курс-то у всех один - на улучшенную жизнь!

То, что мебельная фабрика производила пока столярку для нужд домостроения, позволило Петухову организовать производство по системе, принятой на машиностроительном заводе. Столяры и плотники овладели станками, наладился поток. На фабрике работали бывшие фронтовики и партизаны, люди, вернувшиеся после эвакуации, и те, кто пережил здесь фашистскую неволю.

И пожалуй, то, что сейчас фабрика производила только домостроительную столярку, а не мебель, хотя на производстве мебели зарабатывали бы больше, сознание своего соучастия в самом насущном и неотложном устройстве жизни вселяло в людей чувство азарта. И хотя Петухов и трусил соревноваться с уже полностью пущенным новеньким машиностроительным заводом, такой вызов коллективом фабрики был брошен и принят машиностроительным заводом с некоторой снисходительностью.

40

В середине текущего столетия у хозяйственников были свои неотвратимые трудности, как, возможно, они имеются даже теперь и у нынешних. Бывало, Петухов в отчаянии и горести приходил домой ночью и, усаживаясь за стол, намыливал щеки и начинал бриться, чтобы соскоблить многодневную щетину и в благопристойном виде явиться утром в инстанцию для получения очередного выговора и предупреждения о возможном снятии с работы.

- Что, опять? - вставая с постели, сонно спрашивала Соня.

Как-то в котельной прорвало трубы. Петухов, придя домой, сипло сказал:

- Ремонту суток на пять, план снова повис. Силовая стоит, работают самозванно вручную, фуганками, рубанками, как в пещерный век.

- Могут снять? - спросила Соня.

- Обязательно! - авторитетно ответил Петухов. - Трубы отчего прорвало? Новых не дали, и я приказал снять со старого паровозного котла и поставить. Сначала выдержали, а затем сдали. Моя вина, - заявил Петухов твёрдо, - моя была инициатива.

Соня подошла, тепло прижалась к нему, обняла, сказала на ухо, щекоча губами:

- Снимут, - значит, будем больше вместе, а то ведь тебя никогда дома нет. Пойдешь на машиностроительный мастером. Ведь возьмут, а?

- Пожалуй, возьмут, - неохотно согласился Петухов и вдруг, бодрясь, объявил: - Но я, хоть и снимут, все равно буду требовать, чтоб на мебельной новый котел был.

- Правильно, - сказала Соня. - Зачем же новому директору после тебя мучиться? Говори: со снятием согласен, а чтобы котел был!

Оставшись на должности после очередного «последнего» предупреждения, Петухов выслушивал: