В середине века

И вот тут Запорожченко увидел потрясающую картину. Скрыпник потерялся самым жалким образом. Он побледнел, затрясся, что-то забормотал, стал шарить в карманах, встал и поплелся к выходу, чуть ли не шатаясь. Возможно, Запорожченко кое-что и преувеличил, но, видимо, картина была необычайная, если он с такой яркостью ее запомнил.

Для него Сталин был еще любимым вождем, одним из многих вождей, главным среди них, а они — наверху — уже знали, что это за человек…

2

Один из приятелей Виктора Красовского был недолгое время референтом Кагановича и докладывал ему по утрам, что интересного в газетах. Каганович слушал деятельно — переспрашивал, уточнял, требовал разъяснений. В одно из утр (или вечеров) он был насуплен и немногословен. Референт осведомился:

— Вам нездоровится, Лазарь Моисеевич?

Каганович встрепенулся.

— А, что? Нет, так задумался… Есть у меня одна неприятность. Пустяк в конце концов, а — переживаю…

Референт деликатно молчал. Но Кагановичу, кажется, надо было выговориться.

— Я уж скажу вам. Дело в том, что сейчас заседает политбюро, а я, как видите, здесь.

Референт осторожно посоветовал:

— А вы пойдите на заседание, Лазарь Моисеевич.

Каганович хмуро поджал губы.

— Как же я пойду, если товарищ Сталин меня не пригласил…

3

Один человек рассказывал мне, что он был секретарем обкома комсомола в Нижнем, когда Жданов секретарствовал в обкоме ВКПб. Естественно, Жданов покровительствовал моему знакомому (фамилии его не помню, скажем — Н.).

Эна моего благополучно посадили на 10 лет и — по досрочке — он выполз наружу раньше положенного. Какими-то путями он пробрался к Жданову на Старую площадь. Жданов обрадовался, запер кабинет и сказал:

— Мы уже думали ты погиб, а ты — жив.

— Не совсем, Андрей Александрович. Не живу, а существую.

— Что так? Избивали?

Н. стащил рубашку и показал рубцы на спине. Жданов, потрясенный, заметался по кабинету. Н. видел, что он искренне возмущен.

— Вот сволочи! Что они делали с честными людьми!

Н. хотел спросить: «Кто — они?», но промолчал. Жданов, успокоившись, спросил:

— Чем могу служить тебе?

— Одним, Андрей Александрович: помогите оправдаться. Мы вместе работали, знаете меня как облупленного…

Жданов покачал головой.

— Этого не сумею. Товарищ Сталин запретил нам всем вмешиваться в дела НКВД. Проси другого.

Н. попросил спокойной работы и через некоторое время был назначен на Урал директором треста зеленых насаждений. Место оказалось не очень спокойным. Его снова замели, пытались пришить второе дело, но, поскольку допросы шли без избиения, он ни в чем не признался и получил ссылку, а не лагерь.

Жданов же в тот период был, пожалуй, вторым человеком в государстве. Там этот второй пост был переменный: в начале тридцатых годов на него карабкался Каганович, потом прочно уселся Молотов, того усердно спихивал Жданов, а после смерти Жданова на второе место взгромоздился жирными телесами Маленков. Правда, Маленкову мешал Берия, и их взаимная борьба заполнила существенный отрезок нашей истории. Думаю, если бы Сталин прожил еще несколько лет, Берии был бы капут — Маленков одолевал.

В то время первое место было довольно бесспорно, но вот за второе разыгрывалась жестокая драчка. Троцкий — Зиновьев — Сталин, Каганович — Молотов — Жданов — Маленков, Булганин[47] — Кириченко[48] — Козлов[49] — Микоян. А если случалось соперничество за первое место, то оно было явным: Ленин — Плеханов, Сталин — Троцкий, Сталин — Бухарин, Хрущев — Молотов, тогда как драка на втором круге часто носила черты мышиной возни.

4

Другой человек, тоже Н., в прошлом заведующий Лениздатом, рассказывал о Жданове следующее. В 1939 году он приехал на съезд партии. В это время печатался «Краткий курс». Жданов подошел к Н.:

— Сегодня суббота. Так вот: в понедельник первые экземпляры должны быть здесь — мы поднесем их товарищу Сталину.

— Невозможно ‚ Андрей Александрович. Раньше конца той недели книга не поспеет.

— И слушать не хочу. К концу той недели и съезд закончится. Отвечаете головой за исполнение.

— Андрей Александрович, поймите…

— Вам ясно мое распоряжение? Или вы хотите, чтоб я попросил поинтересоваться, почему вы так настаиваете на срыве важнейшей даты? Ставлю вас в известность, что сам товарищ Сталин указал доставить книгу в понедельник.

Н. растерянно замолчал. Вдруг к ним подошел Сталин.

— О чем такой громкий разговор, товарищ Жданов?

— Да вот мы беседовали о кратком курсе, чтоб ускорить печатание…

— Товарищ Сталин! — чуть не закричал Н. Чувствуя, что гибнет, он с отчаяния, как в пучину, кинулся в объяснения: — Казните нас, но не можем мы в понедельник. Обидно, если такая книга получится плохо отпечатанной. Просим у вас отсрочки на неделю. В ту субботу изготовим по первому классу, это обещаю!

Сталин вопросительно посмотрел на Жданова.

— Как по-вашему, Андрей Александрович? Через неделю, мне кажется, — хороший срок.

Жданов ослепительно улыбнулся Н.

— 0б этом мы как раз и толковали. Лучше на два дня позже, но чтоб во всем аккурате… Именно это я и говорил товарищу Н., а то многие стараются не по разуму!

5